о себе? – его просьба застала ее врасплох. – Что вас интересует?
– Что угодно. Все, что вы сочтете нужным рассказать. Пожалуйста.
– Вы же наверняка все обо мне знаете, – усмехнулась Катрин. – По роду вашей работы.
– Действительно, – кивнул он, – я много о вас знаю, но отнюдь не все. Есть вещи, которые не входят ни в одно досье.
– Вы сказали – досье? – она насторожилась.
– Катрин, – в его голосе зазвучал упрек, – конечно же, ваша подруга проинформировала вас, почему я здесь и чем занимаюсь.
Катрин не ответила ни да, ни нет, а только неопределенно повела плечами. Джон, тем не менее, продолжил, ничуть не смутившись ее показным равнодушием:
– Разумеется, изучая дело Рыкова, я сделал запрос в Москву. Мне прислали весьма подробный отчет, надо отдать должное местной уголовной полиции. И ваше имя там фигурировало в числе первых. Я знаю, через что вам пришлось пройти. Вчерашний обморок связан с теми событиями? Это как-то касается Рыкова?
– Касается, – еле слышно прошептала Катрин. – Его и меня. Вас, – она подчеркнула слово, – это не касается.
– Вы и он… – медленно произнес Нантвич. – А есть такое понятие – вы и он?..
– Замолчите!
Она решительно отвернулась от него. Он теперь не видел ее лица – только маленькое ухо со скромной золотой сережкой и уголок гневно сжатых губ – они свидетельствовали о ее настроении красноречивей слов.
– Я рассердил вас? – спокойно спросил Нантвич. – Простите, я меньше всего хотел вас обидеть…
Да что это с ней? Что ее так возмутило? Ведь по сути, он прав. Нет, и не может быть такого понятия – она и Рыков.
– Нет, Джош, это вы меня простите. Вы так внимательны ко мне, а я вам нагрубила.
– Переживу, – сухо отрезал он и после мгновенной паузы упрямо добавил. – Катрин, я настаиваю, расскажите мне о себе. И о нем. Вы же знаете, я здесь по его черную душу, чтоб ей гореть в преисподней…
– А если б он был жив? – Катрин посмотрела на него с вызовом. Он ответил ей таким же прямым взглядом.
– Тогда я б отправил это чудовище в Штаты, и там бы его приговорили к смертной казни, – жестко ответил Нантвич. – За убийство первой степени.
Катрин содрогнулась. Перед глазами ясно нарисовалась картина – тело болтается в петле, с мешком на голове и в тюремной робе. Она побледнела. Может и лучше, что он погиб от руки друга, пусть и бывшего…
– Вы побледнели, – заметил Джош. – Вы себе это представили?
Она молчала некоторое время, а потом заговорила, не отрывая глаз от водной глади:
– Нас было шестеро друзей: пятеро парней и я. Анна попала к нам гораздо позже, а до нее в течение десяти лет я была центром этой маленькой компании, и, надо вам сказать, у меня не всегда получалось с ними справляться. Один из них, Андрей Орлов, мой парень, отчаянно ревновал меня к остальным по любому поводу. А когда повода не было, он его успешно придумывал сам. И так пятнадцать лет!
– Вы это терпели пятнадцать лет? –