много времени занимает работа. Не всякая женщина смирится с подобным графиком. Меня не бывает дома по полгода.
– Разве не хочется, чтобы кто-то вас ждал?
– Нет, – он покачал головой. – Чтобы «кто-то» – не хочется. Если б меня ждала женщина, которую я люблю, и которая любит меня – другое дело.
– Вы обязательно встретите такую женщину, – Катрин опустила ресницы. Она дословно представляла себе его ответ, и чутье ее не обмануло.
– Я ее уже встретил. Но, как я понимаю, надеяться на то, что именно вы будете меня ждать – бесполезно, я прав, Катрин?
Катрин мысленно прокляла себя за провокационные вопросы. И что ей теперь ему ответить? Она должна быть максимально честной и не оставить ему ни малейшей надежды – иначе не миновать катастрофы. Если он начнет ее преследовать – мало ей не покажется. Есть оба перестали, и за столом повисла неловкая пауза. Катрин боялась поднять глаза от недоеденного стейка. Наконец, Джош бросил нож с вилкой на тарелку и решительно заговорил:
– Не бойтесь, Катрин, и не отвечайте – простите, если я доставил вам неприятные минуты. Я не собираюсь вас преследовать…
– О нет, Джош, о нет! – воскликнула она. – Вы не доставили мне неприятных минут, напротив, с вами очень хорошо. Я всегда буду вспоминать вас с теплотой. Но я замужем. И я люблю мужа. Очень люблю.
– Интересно, понимает ли ваш муж, как ему повезло? – в словах Нантвича Катрин уловила нотки горечи. – Или он воспринимает свое счастье как должное?
– Поверьте, Серж выстрадал свое, как вы выразились, счастье. Сомнительное, правда, счастье. Он долго меня добивался. И я осталась жива только благодаря ему.
– Так вы испытываете к нему чувство благодарности?..
Катрин спокойно, без раздражения, смотрела ему в лицо.
– Я испытываю к нему страстную любовь и непреодолимое желание, – отчеканила она, а потом добавила, спустя мгновение, чуть помягче. – Ну, и благодарность, конечно – за то, что он терпит меня с моими многочисленными недостатками, невыносимым эгоизмом, патологической ленью и преступным легкомыслием. А еще я испытываю к нему благодарность за то, что он добивался меня так долго и не отступился, даже когда надежды для него совсем не было, и защитил меня и от Рыкова, и от меня самой. Когда я восстанавливаю дыхание, думая о нем, то дело доходит до благодарности…
– Исчерпывающе, – кивнул он. – Значит, шансов у меня нет никаких…
Катрин вконец забеспокоилась:
– Зачем вам это нужно, Джош? Поверьте, я – это большая головная боль. Только Серж может меня вынести.
– Не только, – заявил он. – У меня хватило бы смелости.
– Смелости, может, и хватило бы, – грустно сказала она. – А вот терпения…
– Я терпелив, – пробормотал Нантвич. – Вы даже не представляете – насколько.
Катрин стало совсем грустно. «Не может быть, что все это для него серьезно – в конце концов, мы только встретились, он меня совсем не знает. Скорее всего, его привлекло любопытство – и оно пройдет. Определенно, узнав меня поближе, он бы счел многие черты