себе говоришь.
В паранджу Душанбе завернулся —
Темнота охватила его:
Город спит, ночь стоит, я коснулся
Той души, что лежит высоко.
Я взошёл на высокие горы
Завершённых событий и дней
И поймал откровенные взоры
Уходящей луны; рядом с ней
Возлежала душевность столицы —
Возлежала душа Душанбе,
Сбросил наземь свои рукавицы
(Всё ж мороз!), чтоб настала в судьбе
Душанбинцев пора вдохновений —
К нам идёт раньше срока весна;
Пусть уходит зима без сомнений —
Надоела до чёрта она.
День за днём я вперёд продвигаюсь,
Поднимаюсь по воздуху ввысь —
Очищаюсь душой, в прошлом – каюсь,
Чтоб достигнуть порядка.
«Держись!» —
Я кричу Душанбе под собою,
Справедливость бросаю ему —
Не предамся сегодня запою,
Благородство не брошу во тьму.
Третья четверть луны.
«До свиданья!» —
Я шепчу. Двадцать дней и один —
Лунный цикл; череда расставанья
От мгновений утра до седин.
В волосах снег под солнцем не тает,
Снег не тает слезой под луной:
Жизнь идёт, смерть кругами летает —
Только рано сегодня за мной.
Поживу, как могу, под луною
И под солнцем ещё поживу —
Я храним сумасбродной женою:
Поступает во сне, наяву.
Вот крадётся февраль к середине —
Снежный кот ловит снежную мышь.
Пусть зимы нам не будет в помине,
И беда не касается крыш.
Последний аккорд
И в тёплой зале приглушили свет,
А Франц услышал вздох во тьме ночной:
«Сменяться в мире будут жизнь и цвет,
Но убелён не будешь сединой…»
Квинтет «Форель» звучал среди дорог,
Звучал «Двойник», суммируя года,
А Шуберт за игрой сейчас продрог —
Пред ним была лесная борода.
Фортепиано плакало навзрыд,
Сменялись гаммы – время отцвести?
Аккорд последний ныне прозвучит?
Шептали гости: «Мальчику расти!»
Пусть дамы кавалеры были с ним,
Но страшный серп уже стоял над ним…
Мои неулетевшие самлёты
Я хожу провожать самолёты,
Только сам никуда не лечу
И унынье шагами лечу —
Так проходят потерянно годы.
Человек непутёвой породы,
Кто не строит ночлег из обид —
Пусть бывает, жестоко побит,
Сильным мира не тискаю оды.
Никому и нигде я не нужен
И никто меня в гости не ждёт —
Только дождь со мной рядом идёт,
И хожу безразлично по лужам.
Не волнуют холодные ноги —
Я не чую земли под собой;
И пускай не обласкан судьбой,
Не сверну