надев на босые ноги короткие изящные сапоги, Алкеста в одном чёрном хитоне спускается по лестнице. Спускаясь, Алкеста считает собравшихся. Внизу стоят Лай и трое уехавших с ним, позади них прочие рабы. В руках Лая и мужей, отобранных им, нет факелов. Никаких следов ранений не имеется. Алкеста успокаивается, с середины лестницы спускается уже медленно. Служанка догоняет хозяйку, накидывает на её плечи гиматий.
Лай улыбается, оборачивается назад, обводит руками мужей.
– Никто не убежал.
Рабы улыбаются. Улыбается и хозяйка.
– Лай, скажи, у нас в доме имеется оружие? – Во дворе холодно. Алкеста с головой укутывается в гиматий.
– Как ему не быть. Имеется. Попрятали мы оружие от магистратов. Дабы они не изъяли на нужды филы синих.
Алкеста молчит, ждёт продолжения.
– Вам огласить опись военного имущества?
Алкеста кивает.
– Менесфей ждал нападения. Кого? Воров, как он мне пояснял. Но не воров боялся Менесфей. Буле каждый день проклинал на закате. Заготовил хозяин, простите, бывший хозяин дротики, пращи и камни, копья и кинжалы, пару луков и две сотни стрел тростниковых к ним. Нас заставлял с оружием регулярно после трудных работ упражняться. Лично Менесфей надзирал те упражнения. Наказывал строго за нерадение. Часто мокрыми розгами лично порол за конюшней. Мне тоже иной раз доставалось. Приговаривал при наказании: «Оружие – это свобода». Обучены мы не хуже лёгкой застрельной пехоты.
– Нападение произошло? – интересуется Алкеста.
– На моей памяти ни единого раза. – Лай недоумевающе смотрит на столы и посуду, но вопросов не задаёт.
– Пехота моя застрельная! Достаньте оружие, что попрятали, и упражняйтесь как раньше. Лук один отдайте мне. Кто был лучшим из вас по части лука?
Лай кивает кому-то позади Алкесты.
– Я лучшая с луком, дорогая хозяйка.
Алкеста оглядывается назад.
– Полидора имя моё. – На Алкесту взирает снизу вверх скромная дева лет четырнадцати.
– Ты? – Алкеста придвигается ближе к служанке. – Ты умеешь управляться с тугой тетивой? Сними платок.
Большие серые глаза – единственное украшение сильно загорелой девы. Служанка покорно снимает платок, появляются светлые, соломенного цвета, чистые волосы, очень коротко остриженные.
– Почему у тебя такая причёска? Только гетеры носят такие.
– Хозяин так захотел. – Полидора избегает смотреть Алкесте прямо в глаза. – Волосы ему цветом не нравились. Пеплом волосы посыпал. Из дома на солнце, в самое пекло, без платка выгонял. Напоминала я хозяину дочь ушедшую. Горевал Менесфей о семье. Чернота его утешала.
– Менесфей в гробу обитает. Здесь всё отныне только моё. Чернота меня не утешает. Чернота меня злит. Отрасти волосы по грудь. Кутай лицо по глаза в белый платок. Меньше на солнце бывай. Кожу свою отбели. Я так хочу. Как станешь белой – напомнишь мне подругу столичную. Нарисую тебе на щёки веснушки для полного