что-то в бокале, там еще есть краска в тюбиках. Давай, допей бокал художника, достань из пачки и закури оставленную там последнюю сигарету, размажь по стенам краску, спрячь и унеси домой одноразовые палочки от лапши «Вок», они помогут тебе! Ты тоже сможешь украшать платиновые черепа бриллиантами, топить акул, овец, коров и телят в формальдегиде, делать аппликации из крыльев бабочек и выставлять все это в лондонских галереях и на биеннале в Венеции. Разозленные защитники животных не пропустят ни одной твоей выставки, критики самоутвердятся за твой счет, галеристы разбогатеют.
Но уборщик Эммануэль отказывается от этого полета. Более того, не разобравшись, что перед ним готовая инсталляция, он педантично зачищает пространство от следов художника, пакует творческий беспорядок в черные мешки и уходит отдыхать. Боже мой, как он собирается отдыхать, как он собирается влачить свой досуг, когда отказался от столького!
Так не будем же уподобляться бедному Эммануэлю Асаре, не будем паковать предыдущие полтора авторских листа и сколько-то последующих в мусорные пакеты. И если терпение читать это произведение уже на исходе, то позовем на помощь старину Оссиана Уорда, вспомним его советы по восприятию современного искусства, воспользуемся алгоритмом, зашифрованном в его выспреннем акрониме ТАБУЛА.
Первое, как мы знаем, – терпение.
Будьте же терпеливы. Я сам не знаю, чем закончится эта повесть.
Второе – ассоциации.
С ассоциациями я никак не смогу помочь, дело это очень тонкое, интимное. Тут слишком легко влезть к человеку в механизм его восприятия со своим свиным рылом и испортить ему все удовольствие. Причинить, так сказать, добро. Послушал ты какие-нибудь стихи, они тебе зашли, ты уже чувствуешь, что они хороши, ты уже нашел в них перекличку с творчеством Тимати или Басты, ну или ощутил некий отсыл к офигеннейшему Попу Смоуку, а тут кто-то влезает грязными лапами тебе в душу и говорит что-то о Батюшкове или Малларме. Или наоборот.
Это может полностью сбить человека с толку. Ассоциируйте сами.
Но вот после ассоциаций идет рекомендация обратить внимание на бэкграунд. И тут я вполне смогу оказать помощь.
В моей инсталляции как будто не хватает жизни, реальности. Здесь слишком мало того, что могло бы вызвать ясные и простые эмоции или радость узнавания. Печки, сугробы, тракторные тележки или замерзшие детородные органы коней далеки от реальности, огород или деревья за окошком – это не жизнь, а какое-то доживание. Фраза «нравится ли вам запах свежих сосновых досок?» или фраза «нравится ли вам Брамс?» могут лишь отпугнуть.
Как будто настоящая жизнь, яростные всплески того важного, что делает нас людьми – адреналина, норадреналина, фенилэтиламина, окситоцина, дофамина, серотонина, – схлынули, и на мокром песке остались лишь обломки ракушек и ленты морской капусты. Или в нашем случае – жерди, гвозди, тес и кукование кукушек.
Ни движения народных масс, ни героизма, ни бабочек в животе, ни холодка измен, ни сладких пяточек