в своей квартире. С одной стороны, способ убийства был жестоким: острым предметом в область сонной артерии, дыра на полшеи, кровь на полкомнаты. С другой – никаких следов сопротивления на ее теле не нашли: ни тебе свежих синяков, ссадин, ни чьей-то кожи под ногтями, ни следов борьбы в квартире. Криминалисты и патологоанатомы еще работали, и сведения были неполными, оставались шансы еще многое узнать, но на текущий момент все выглядело малопонятно в смысле мотива.
У женщины был при себе паспорт на имя Екатерины Ивановны Гордеевой, восемнадцатого марта тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения. Фото соответствовало. Опросили соседей. Выяснили, что убитая работала в салоне красоты, совсем недалеко от места преступления, отправили людей туда, но оттуда пока тоже никаких зацепок не появилось.
Слушая ее рассказ, угрюмый и седой подполковник Дорофеев смотрел на следователя почти не мигая, и на его массивном пористом лице не отобразилось ни одной эмоции. Когда капитан замолчала, окончив рассказ, начальник неспешно откинулся на спинку кресла, глубоко вдохнул и медленно, протяжно выдохнул, приведя в движение голосовые связки. По кабинету разлилось что-то похожее на рычание и оставило после себя повисшую в воздухе напряженность.
– Скажи, Дрозд, а у тебя ведь первое образование психологическое?
Виталина стояла перед начальником, слегка покачиваясь, старалась держаться ровно, расправив плечи, едва заметно кивнула и поправила на переносице очки в круглой металлической оправе. Она знала, к чему вел такой вопрос. Подполковник относился к ней неплохо, но не более того. Он считал, что женщине не место на такой работе. Ходили слухи, что у него на то были веские основания.
Много лет назад, еще в конце девяностых, когда он бегал за преступниками вживую, он влюбился в коллегу, которую подстрелил на его глазах из охотничьего ружья ошалевший от белой горячки инженер. Тот вернулся с охоты, на которой прокутил с друзьями неделю, стал отходить от ежедневных возлияний, а на третий день его жена позвонила в милицию – оповестить, что у супруга кукуха поехала. Инженер решил, что власть в стране захватили кентавры, а за ним следят и хотят обвинить в убийстве говорящего лося в заповеднике. Сказал, что живым никому не дастся, схватил ружье, снаряженный патронташ на шестнадцать патронов – и прямиком в их отдел, доказывать невиновность. Когда добрался, у него такие видения начались, что впору было весь отдел под ружье ставить. Инженера скрутили, конечно, и выстрел он только один сделал, когда у него ружье из рук выкручивали, но этот шальной выстрел поставил жирную кровавую точку в жизни любимой коллеги нынешнего подполковника. Дорофеев с почти женой уже домой со службы возвращались. Он в кабинете задержался, а она сказала, что на улице подождет. Не дождалась. Подполковник так и не женился. Живет один, с собакой по кличке Анубис.
Дрозд знала эту историю от своих коллег и потому к выпадам Дорофеева в ее сторону относилась с пониманием