любого сломать можно.
–Вариант действительно действенный, согласен. Но ведь это палка о двух концах, справишься?
– Справлюсь. В пресс-хате сидят обычно три-четыре человека, огнестрельного оружия у них нет, а если заточки достанут руки переломаю. В рукопашной против меня им ничего не светит, какими бы крутыми они не были. Не спать могу суток трое, так что всё нормально будет.
А если кого ненароком на тот свет отправлю, администрация шум поднимать не будет, огласка им ни к чему. Пресс-хаты сейчас везде запрещены, а в "Коровниках", судя по оперативным материалам, их целых две, тридцать вторая на третьем корпусе, и пятьдесят седьмая на пятом.
Если шум поднимут, придётся их расформировывать, беспредельщиков по другим хатам раскидывать, тогда не один труп будет, а целых восемь, сидельцы быстро с ними разберутся.
Администрации это не надо, так что подумаю ещё, может действительно кому-то из безпредельщиков в преисподнюю пора. Вот тогда точно заговорят, и до зоны информация быстро дойдёт, тюремная почта работает хорошо.
– Ну что ж, считаю, что рассчитал ты всё правильно. Молодец. Но прошу тебя, будь осторожен.
– Конечно товарищ генерал, не волнуйтесь, всё хорошо будет.
*******
Андрей решил не тянуть, и устроить провокацию уже на сборке, чего тянуть, лучше сразу. Сборка – это своего рода тюремный "приёмный покой". Её проходят все вновь прибывшие в тюрьму.
Здесь заводят на каждого личное тюремное дело, откатывают отпечатки пальцев, отмечают все наколки, переписывают личные вещи, отбирают всю запрещёнку, стригут, водят в баню.
Главным здесь был молодой старлей с наглой рожей, от которого явственно попахивало спиртным. Он чувствовал себя полновластным хозяином, вершителем судеб, этакий волк в овчарне, захочу убью, захочу помилую.
На волка он правда не тянул, скорее походил на крысу или хорька. Хотя сам называл зеков животными, громко ржал над своими же тупыми шуточками, казавшимися ему невероятно смешными и остроумными.
Малышев по команде снял с себя всю одежду, старлей не переставая гоготать обыскал её, бросил ему обратно и громко сказал, показывая на нательный православный крестик на шее:
– Крест сними, металлические предметы в камеру нельзя.
– Он не на цепочке гражданин начальник, а на шнурке – ответил Андрей, – я знаю, на шнурке можно.
Старлей недоумевающе выпучил на него мутноватые похмельные глаза, не привык к возражениям:
– Чего ты сказал животное? Здесь я решаю, что можно что нельзя, а ты должен пасть открывать только если я тебя о чём-то спрошу. На первый раз прощаю, снимай!
Андрей и не подумал выполнить незаконное требование, только упрямо повторил:
– На шнурке можно.
Старлей протянул руку, намереваясь сорвать крестик с шеи. "Азиат" молниеносно перехватил руку вертухая за запястье, и крепко сжал. Он мог бы нажать на нужную точку, и старлей заверещал бы от боли. Но посчитал что это лишнее и просто держал его руку как в тисках.
Гражданин