клубы мути, стронутые со дна днищем лодки и поднимающиеся теперь вверх…
Дно моря в этом месте было грязным, замусоренным, с обросшими тиной старыми бочками, банками и прочим хламом. В плотной мутной подводной глубине прожекторы все-таки кое-что высвечивали. Постепенно муть ушла ввысь, стало виднее. Мимо пронеслась стая мелкой блестящей рыбешки.
– Ну, что там с креплениями? – раздраженно спросил Бирн.
– Что-то заклинило, – Голос Романеску гулко отозвался в динамике.
– Полезешь сейчас за борт через торпедный, – холодно пригрозил Билли.
– Всё, пронесло! Буи освободились! – радостно выкрикнул Романеску.
На экранах было хорошо видно, как от обеих партий контейнеров вверх взмыли два оранжевых шара, за которыми разматывались белые тонкие нейлоновые лини, словно парашютные стропы. Они намертво соединяли каждый голубой ящик с буем, оборудованным радиомаяком.
– Теперь сматывай тросы, пора домой, – Билли Бирн облегченно выдохнул.
– Есть, капитан! – задорно ответил невидимый в рубке Романеску.
Где-то включился зуммер, потом раздался слабый шелест – это лебедки наматывали стальные тросы, которыми удерживались контейнеры с героином и коксом на палубе субмарины. Освобожденные и потревоженные пластиковые ящики стали один за другим медленно сползать под силой своей тяжести с округлого прорезиненного тела подлодки. Они, как в рапиде, замедленно сваливались на дно по обе стороны от субмарины, вздымая клубы дымной мути.
– Всплытие на двадцать метров! – резко скомандовал Бирн и раздумчиво добавил вполголоса: – Свою часть «джаза» мы отыграли, дальше вступает чей-то сейнер. А чей? Какая разница? И снова баритон Бирна трубно загремел:
– Герман, продувай носовой и кормовой. Всё! Идем домой!
10. Вашингтон. Лэнгли. ЦРУ
Широкое окно кабинета шефа отдела «Россия и Европа» CIA Грегори Джозефа Смайла выходило на автопарковку. Двадцать аккуратных рядов разноцветных «фордов», «шевроле», «плимутов», «линкольнов», «бентли» простирались вдаль прямо до скоростного хайвея. Вид, прямо скажем, несколько удручающий. Зато внутри помещения было очень уютно. В нем присутствовала еле уловимая домашняя атмосфера. Мебель под антиквариат сочетала стили Людовика XIV и Людовика XV. Директорию и ампир. Столы из темного дерева контрастировали с красной обивкой стульев. В кабинете – насыщенные ало-голубые шторы. Главной темой интерьера была классика с минимальным количеством подлинных антикварных предметов: шкатулок, фарфоровых фигур, канделябров. Современные реплики старинной мебели сделаны французской фирмой Taillardat. Живописные картины на бежевых стенах, копии Курбе и Брейгеля, наполняли офис духом величественной истории. Повысить голос в такой гармоничной и роскошной атмосфере? Это было бы кощунством!
Грегори Дж. Смайл в строгой тройке с кобальтовым в крапинку галстуком восседал за столом, больше похожем на трибуну, и вещал вполголоса собеседникам, Круму и Лоренцу, провалившимся где-то внизу в мягкие сидения багровых