большой коричневый пластиковый мешок, наполненный какой-то чрезвычайно подвижной жидкостью. В нем словно постоянно что-то беззвучно перетекало с места на место, образуя то вмятины, то выпуклости, причем происходило это движение одновременно в разных направлениях. Иногда биокомп колыхался, что называется, с головы до пят, волнообразно извиваясь и содрогаясь, готовый, кажется, выпрыгнуть из своего угла и пройтись в танце по кабинету. До такого, однако, дело никогда не доходило. Все эти эволюции Валентина, как я уже не раз мог убедиться, совершенно не зависели от степени сложности поставленных перед ним задач. Просто вот таким он был созданием. Его, это создание, вырастили из биомассы в земном городе Шарлотсвилле, и он был связан со всеми другими биокомпами Соколиной и общей компсетью планеты.
Насколько мне известно, в создании биокомпов, в отличие от нуль-трасс, земляне обошлись без посторонней помощи. Биокомпы были результатом многолетних разработок, тысяч неудачных попыток, плодом долгих усилий коллективного разума. И они, и компы новой генерации, оказались столь же необходимыми помощниками, как их предки-компьютеры, и можно с уверенностью сказать, что случись им всем однажды исчезнуть – и мы оказались бы в весьма близком к первобытному состоянии.
В давние времена у землян просто дух захватывало от перспектив лавиноподобного научно-технического прогресса. Шутка ли сказать, где-то я читал: от первого перелета через земной пролив Ла-Манш до полета на естественный спутник Земли Луну прошло всего лишь шестьдесят земных лет! Примитивная винтовка чуть ли не соседствовала с атомной бомбой и лазерным оружием. Открытие радиоволн и сооружение гигантских радиотелескопов для прослушивания космоса разделяло всего три-четыре десятка лет. Первый искусственный спутник Земли был запущен почти сразу же после теоретического обоснования возможности космических полетов, и чуть ли не в том же году в космос полетел первый землянин, Юри Гагаров… Или Гагарский?
Перспективы были безоблачные, будущее представлялось сплошной цепью все новых и новых открытий, поднимающих цивилизацию на более высокие ступени развития.
А что оказалось на деле? Да, добились-таки устойчивого долголетия (что явилось одной из главных причин демографической напряженности). Да, создали отличные роботизированные производственные системы (что чуть не привело к поголовной безработице, хаосу и смуте в планетарных масштабах). Да, сотворили необъятный компьютерный мир, новую компьютерную реальность, подобие жизни (а она вдруг вышла из повиновения, породив глубочайший компьютерный кризис и, соответственно, глобальную экономическую катастрофу и вынудив своих создателей уничтожить и заменить все компьютерные сети и потратить массу сил и времени на создание нового поколения компов…) И это, пожалуй, все. Чуть ли не вертикально устремившаяся вверх кривая научно-технической революции сменилась очень и очень пологим, почти незаметным подъемом, растянувшимся на века. Ничего принципиально нового (не считая, конечно, нуль-перехода).