—
Штучки-дрючки – это ж надо!
Сколь забавны, раз их так!
Вот, к примеру, те штиблеты,
Кои блёскают в глаза.
Им как раз, по всем приметам,
Выходить на двор нельзя.
Бабка старая сказала:
«Мне красивое давай
И штиблеты надевай».
А дедуля вторил ей:
«Ты в штиблетах, ей-ей-ей,
Краше всяких королей».
Вот на том и порешили —
К бабке в гробик положили.
– К чему это вы клоните? – перебил чтение Фэд.
Вил недовольно поморщился, покачал головой из стороны в сторону и пробурчал:
– Перебили главную мысль. Зачем же так? Этак и до смыслов не доберёмся.
Фэд, делая вид, что не понимает собеседника, отвернулся в сторону окон и ответил:
– Вы, партайгеноссе, можете быть кратким? А то до утра не доберётесь до финала. Краткость – это, знаете ли…
Облысевший резко отреагировал и произнёс:
– Краткость в нашем случае – торопливость, и более ничего. А торопливость, батенька, вредна, как сорняк в огороде. С ним, с сорняком, приходится бороться каждодневно и постоянно, а чуть зазевался – культурное растение пропало. Вот так и у нас что-то может пропасть.
– Что у нас может пропасть? – возмутился Фэд. Он даже встал, опёрся правой рукой о спинку кресла, а левой поскрябал по редкой бородке.
– Что, позвольте спросить, может у нас пропасть? У нас, у которых всё осталось там… – В этом месте он оторвал руку от бородки и махнул ею куда-то назад и в сторону. – Там было всё, а здесь тихий уголок и больше ничего, – добавил он менее эмоционально и уставился на Вила.
– Вы, батенька, опять нервничаете, а это нехорошо. Это, опять же, от торопливости, – очень спокойно произнёс облысевший и предложил: – Вы сядьте, голубчик. Успокойтесь, а я продолжу.
Фэд злобно посмотрел на него, но ничего не сказал, а только плюхнулся в кресло и недовольно вздохнул.
– Излагайте свои смыслы, – проворчал он и затих.
– Трудовое лето пролетело быстро, – начал читать Вил. – Осень наступила, в поле стало чисто.
Всё зерно в амбаре, лес преобразился,
Листья облетели – стал он неказистым.
Дождь полил округу, солнце редко блещет,
И пошло по кругу – не нужны нам вещи.
Что от них здесь толку, здесь, в глуши далёкой:
Положил на полку – и сиди, не охай.
Ни тебе театра, ни тебе музея,
Сел возле оконца, на тоску глазея.
Облысевший на секунду остановился, заметил, что Фэд всё-таки внимательно слушает его, и продолжил:
– На деревне осень, на деревне праздник,
Трудная работа отошла на задник.
Радуйся, крестьянин, песни пой и смейся,
Ты не горожанин, радость, громко лейся.
Ты теперь свободен от полей натужных,
Покорми скотину, и гуляем дружно,
Хороводы, пляски, прочие забавы —
Зашумит деревня, мужики и бабы.
Смотрит горожанин, не поймёт покуда,
Что это случилось? Что это за чудо?
Нет у них культуры, нет салонов разных,
Нет здесь даже туров, чтоб благообразно
Осмотреть