за влияние, которое она имела, рассказывая шефу о происходящем в конторе и вне ее, представляя при этом все в цветах, которые сочтет нужным для того или иного сотрудника. Поэтому все старались поддерживать с ней приятельские отношения, звали Ниночкой, хотя это уменьшительное имя совсем не подходило для 36-летней, весьма толстой женщины. Но сейчас вся ее сила и даже фигура казались Альберту чем-то мелким, вред, который она могла причинить – незначительным. Ее стало даже жалко из-за того, что ничего собой лично она не представляла и наверняка потерялась бы, если бы вдруг лишилась этого места.
– Странно. А почему тебя тогда шеф спрашивал?
– Мне что, нужно зайти к нему?
– Ну конечно! Я же говорю: спрашивал, – секретарша пыталась уловить, что произошло с их Аликом-очкариком, как его в шутку называли в конторе. Он был не похож на себя обыкновенного. Вместо безобидного, стеснительного юноши-ботаника перед ней стоял зрелый человек, знающий цену себе и вещам окружающим, как будто он уже всего достиг в этой жизни. Во всяком случае, так казалось. И тут она заметила: нет очков! Все пришло в логическую норму.
– Подожди, – остановила она Альберта у самой двери. – Очки забыл что ли?
– Что? А очки… Да, дома оставил.
– Надо же, как измелилось лицо! А всего-то – очки снял. Ну, иди уже! Николай Андреевич ждет.
Массивная дверь кабинета директора скрипнула, но на сей раз не от страха и волнения переступающего порог, а от обычного отсутствия смазки в старых петлях.
– Здравствуйте, Николай Андреевич! Искали меня?
Шеф – маленький, лысый мужчина с брюшком и видом довольного собой человека, прищуром смешливого мудреца в глазах и как будто для него одного придуманной фамилией Карасев, посмотрел на вошедшего:
– А… Альберт! Садись, рассказывай.
– Да нечего рассказывать, Николай Андреевич. Процесс на завтра перенесли. Судья вроде бы заболела.
– Это я уже знаю. Что там случилось у тебя с Кривошеевым?
– Как?.. Вы откуда знаете?
– В том-то и дело, что не знаю. Мне адвокат Кривошеева звонил – спрашивал, кто ты и почему тебе дали представлять в суде интересы Елены. А просто так он звонить бы никогда не стал. Так что произошло?
– Так, в общем, ничего. Просто он стал ссориться с женой прямо перед зданием суда, а я вроде бы вмешался…
– Ты вмешался? Как? – шеф весь даже задвигался от оживления и интереса.
– Да просто сказал, что я адвокат Елены Николаевны. И все. И Кривошеев ушел.
– Как ушел? Просто услышал, что ты ее адвокат, развернулся и ушел? А до этого, наверное, орал на Лену?
– Так и было.
– Странно… Странно… Он, конечно, эмоциональная личность, мог и сам себе как-то передумать. Но зачем потом Борис звонил?.. Чем ты его напугал, а Альберт? Он ведь тебя всерьез воспринял, – шеф посмеялся коротким ехидным смешком. – Заседание завтра?
– Да, в десять.
– Хорошо, хорошо… Ты давай иди, готовься. Можешь даже дома. А завтра я тоже приду в качестве