она волнуется и сейчас звонит узнать, как прошел процесс.
– Алле, мама, здравствуй, – он старался говорить негромко, чтобы не нарушить загадочный порядок окружавшего движения, заставив людей обратить на себя внимание.
– Альберт, сынок, здравствуй. Ну, как, уже закончилось?
– Нет, мама, суд перенесли на завтра.
– А ты уже этого Кривошеева видел? Про него всякие нехорошие истории рассказывают.
– Видел, мама. Все хорошо, не беспокойся. Я сейчас не могу говорить – я в трамвае. Я тебе позже перезвоню, ладно?
– А… Хорошо. Я буду ждать.
Вместе с исчезновением слова «мама» на дисплее телефона, ушли все прежние ощущения. Он снова оказался частью толпы и вспомнил про предстоящие дела. Перед ним стояла неразрешимая задача: как провести процесс, чтобы… если и не выиграть, то хотя бы доказать свою профессиональную состоятельность – думал он раньше… победить – думал теперь. Ставки стали такими, что можно было только выиграть или все потерять.
Завтра шеф приедет посмотреть на мою работу. Если удастся… А что может получиться? Я ведь не знаю, что придумать, чтобы повернуть дело в свою пользу. Тут только чудо поможет… Хотя чудеса уже происходят. Зрение не портится… Тьфу, тьфу, тьфу. По голове стучать не стоит – люди подумают, что дурак… И с Кривошеевым интересно получилось… Или показалось? Этот луч из солнечного сплетения… Может, это тоже эффект нормализации излучения? Надо будет позвонить Алексею Ивановичу… Впрочем, сейчас не до этого – необходимо сосредоточиться на процессе… Ниночку опять же обидел. Она меня съест целиком, и даже косточки не выплюнет. Не даст больше работать в конторе. Если я не выиграю процесс. А если выиграю – тогда плевать на все ее интриги, тогда я и сам смогу спокойно уйти в любую фирму. Адвоката, отсудившего имущество у Кривошеева, возьмут везде… Правда, если жив останусь после такой победы. Для него месть такой же закон, как для других уголовный кодекс… О! Чуть свою остановку не проехал.
Крестовский выскочил из трамвая перед самым закрытием дверей и тут же ощутил чувство голода. Оказывается, оно уже давно захватило внутренние органы, просто он, погруженный в события и проблемы, не давал себе возможности это заметить. В холодильнике была недоеденная пачка пельменей и сосиски. К ним Альберт и двинулся, ускоренно перебирая ногами тротуар, на время исключив из внимания неразрешенные вопросы, застрявшие и бившиеся в голове, как рыба в сетке.
Насыщение произвело расслабляющее действие. Мозг начал активную борьбу с желанием спать, зная при этом, что силы неравны. Надо было сесть за компьютер, что-то подумать, попытаться проработать хотя бы новую канву выступления. Но ощущение сытости, доставленное пельменями с сосисками, и чувство защищенности, продиктованное домашней обстановкой, располагали к другому. Он сначала перешел из кухни в комнату, лживо убеждая себя, что идет не к дивану, а к компьютеру, затем посмотрел на подушку, манившую в горизонталь, пообещал себе просто чуть-чуть отдохнуть и уже с новыми силами взяться за дело. Легко согласился, что