из замка на манер беглого раба: огородами да скалами. Ему пьянствовать некогда, его ждут больные…
Рассказывал молодой человек весело, с забавными подробностями, но Авита уловила в его голосе и гордость за свою работу, и удовлетворение мастера, хорошо эту работу сделавшего. Она хотела выразить ему свое восхищение. Но взглянула вперед – и ахнула, забыв о собеседнике.
До сих пор над дорогой смыкались ветвями густые вязы, под их сенью лежал густой сумрак, словно ночь залегла на дороге, намереваясь таиться здесь до вечера. Но лес остался позади, быстро исчез подлесок – и дорога устремилась вдоль подошвы скалы.
Справа раскинулось море – утреннее, мирное, блистающее со спокойной уверенностью признанной красавицы. Впереди можно было рассмотреть кусочек городской стены. Но не он притягивал взор.
Неподалеку от берега из моря мощно вздымалась скала. Авита задохнулась от изумления: неужели ветер, вода и время могли придать гигантскому куску камня такое сходство с человеческой фигурой?! Нет, конечно же, тут приложил руку скульптор, гениальный мастер!
Огромный, тяжеловесно сложенный мужчина стоял на груде валунов спиной к берегу. Длинные руки опущены вдоль тела, могучие плечи ссутулены…
Угадав мысли девушки (что было легко), Ульден сказал:
– Барышне бы глянуть на это с моря. Стоит на островке этакий верзила: лицо квадратное, грубое, челюсть тяжелая, нос приплюснутый. А глаз нет. Посреди лба – одна глубокая ниша-глазница, настоящая пещера. В ней каждую ночь разводят огонь. Это ведь маяк, госпожа моя Авита.
– Маяк?
– Ну да. У ног великана стоит хибарка, там живут смотритель и двое его подручных. К ним на лодке привозят всё, что нужно для жизни. Ну, сменяют их время от времени.
– А как они поднимаются наверх, к пещере? Там вырублены ступеньки?
– Нет, госпожа моя, только по веревочной лестнице! Отсюда не видно, но он весь опутан канатами. Конечно, когда шторм или просто сильный ветер, нужна морская ловкость. Но смотритель лучше десять раз полезет в бурю по раскачивающимся веревкам, чем вобьет в великана хоть один железный костыль. Он ведь живой, он все чувствует.
– Кто?
– Ну, я же говорю: каменный великан. Последний из своего племени.
– Правда? – умилилась Авита. – Как это поэтично! Как трогательно эти смотрители относятся к своему маяку! А он и впрямь как живой, даже со спины.
Ульден усмехнулся:
– Сразу видно, что моя госпожа ни разу не бывала в Аршмире.
Словно солнце скрылось за тучу – с лица девушки исчезла улыбка, глаза стали холодными и замкнутыми.
– Я… я родилась в Аршмире. Но меня увезли отсюда в детстве, я мало что помню.
Ульден уже привык к резким перепадам ее настроения. К тому же понял: что-то неладно в семье Авиты, если девушка путешествует не только не под защитой родственника-мужчины, но даже без служанки. Захотелось утешить спутницу, развлечь…
– Давным-давно, еще в Темные Времена, – начал он значительно и неспешно, подражая бродячим сказителям, – обитало на побережье