на мгновение распри, они объединились перед лицом общего противника.
– Да, – вздохнула Барилла, – смотрю я на тебя, Раушарни, и вспоминаю: как же хорош ты был в «Принце-изгнаннике!»
– Конечно, – подхватила Джалена соболезнующе, – мужчине не дано передать в игре всю сложность женской натуры…
Мирвик поспешно склонился над пыльной тканью и заработал иглой, пряча усмешку, которая могла бы ему дорого обойтись, ибо во взглядах двух красивых злючек он прочел: «Да если еще мужчины женские роли играть начнут!..»
– Куры! – отозвался уязвленный Раушарни. – Прачками вам быть, а не актрисами! Что вы понимаете в искусстве декламации!
– Ну что ты, Раушарни, – пропела Барилла, – ты так страстно призывал возлюбленного, что у тебя под рубашкой женские грудки обрисовались…
– И нам стало страшно за твою невинность, – добавила Джалена.
– Козье стадо! – хмыкнул Раушарни. – Научились вертеть задами и трясти грудями – и уже считают, что им под силу передать тот чувств наплыв, что автор вдохновенный из-под пера волшебного излил…
Наступило короткое молчание. Мирвик подумал: должно быть, обе женщины лихорадочно ищут подходящие строки из какой-нибудь пьесы, чтобы побить противника его же оружием.
И эту паузу, словно удар клинка, срезали слова Раушарни:
– Лучшая на моей памяти женская роль была сыграна мужчиной.
Обе актрисы разом ахнули.
– Это когда ж такое было? – ревниво и недоверчиво поинтересовалась Барилла.
– То ли шесть, то ли семь лет назад. Вас обеих еще в труппе не было. Мы ставили «Верность Эсталины»…
Мирвик опустил на колени недоштопанную ткань. Раушарни собирался вспомнить что-то интересное, а все, что имело отношение к театру, занимало юношу неимоверно.
– Как вы знаете, в пьесе всего две женские роли: верная служанка властителя замка и коварная предательница. Когда я объявил труппе, что будем ставить «Верность Эсталины», и назвал имена актрис, которые будут играть, все прочее бабьё обиженно распищалось…
– А хорошо бы вновь поставить эту пьесу, – мечтательно прервала рассказ Барилла. – Роль Эсталины как раз по мне: трагическая такая, возвышенная… А на вторую роль… – Она быстро глянула на Джалену, презрительно скривила губки. – Ну, если поискать среди труппы, может, кто-то найдется…
– Не думаю, дорогая, что роль Эсталины – это твоё, – не осталась в долгу ее соперница. – Я читала пьесу. Эсталина, если не ошибаюсь, была совсем молоденькая.
– А ну, цыц, вы, обе! – поспешил Раушарни предотвратить новую вспышку свары. – Так вот, в день премьеры все актрисы труппы, кроме тех двух, ушли из театра. Мол, такая пьеса дурацкая, что глаза бы не глядели… Ну, ушли и ушли, зрителям дело до этого, как до наррабанского урожая кактусов… или что там произрастает, в Наррабане. Хуже другое: верной служанке и подлой предательнице, обеим этим идиоткам, показалось, что я с ними одинаково ласков. Ну, не дуры, а? Если бы я обходился с ними одинаково скверно, они стали бы лучшими подругами. А мое доброе отношение заставило их соперницами