до неузнаваемости во избежание в будущем излишних вопросов у поселенцев.
В творческих радостях, в отеле собственного изготовления Влад собрался отобедать, чем Абигор послал. Демон, получив сигнал, забросил на кухню немецкие колбаски и сосиски, айсбаны и прочий немецкий провиант с привкусом колдовства, до прелести натуральных продуктов предстояло ещё дожить. При заказе выяснилось, что чёртов демон забыл про пиво! Из спиртного в текущем моменте наличествовал шнапс и полусладкое вино. Влад предпочёл бы сухое, согласился на полусладкое.
В ожидании закуски – домашнего сыра по-оденвальдски с тмином – сидел креатор в совершенно пустом зале. «Выпью-ка за здоровье окружающих», – мысленно сострил креатор. Внутренний юмор (для единоличного потребления) давно вошёл в привычку, бесценную для душевного равновесия. Юмором предохраняется психика, аппетит, вера в женщин и человечество в целом. Юмор – как кожаные заплатки на локтях, чтобы не протёрся оптимизм, и не было дыр в личном здравом смысле.
Влад позвал официанта и рифмой проверил сотворённого на юмор:
Хочу «Войну и мир» писать!
Пардон, читать, конечно!
Где книжка, официант?
Несите быстро мне Толстого!
Официант понимающе хихикнул и принес домашний сыр, бутылку Liebfraumilch, чуть позже жареные колбаски и сосиски. Влад продолжил тестировать искусственный интеллект изящной словесностью:
– Налейте-ка в бокал «Войны и мира».
– Вам из какого места, роман большой, – нашёлся сразу официант, ведь был он из студентов.
– Том два. Часть два. Глава семнадцать.
Креатор и креатура заулыбались, оставшись довольны друг другом. Уважать себе подобных – несравненное удовольствие. Большее, чем мстить негодяям. Добрый, не будь таким злым! Писатель доел сочную сосиску и подобрал вилкой остатки тушеной капусты. Спасибо, господи, за хлеб насущный и за бутылку!
Влад переместился с бокалом на край террасы и долго разглядывал Светлогорск у своих ног. «Придушив самость, – размышлял ублажённый Deutsche Spezialitäten, – легко согласиться с Дьяволом: всё-то тебе сверху валится, счастья и несчастья, как снег на голову. Свобода лишь в том, какую шапку нацепить. Свобода в выборе своего круга: люди, книги, музыка, фильмы, сайты. Признав приоритет предопределенности, честнее смотришь на мир и себя в нём. Правда – она с шипами, юмор – обезболивающее».
Писатель привычно занес мысли в ноутбук, в копилку, ещё не зная, когда и куда пристроит. Сюжетные линии по мере развития впитывали всё. За сверхъестественным, он не забросил обычное писательство, тоже вполне сверхъестественное, где всё берётся непонятно откуда. Параллельно с магическим островом вынашивался роман в жанре, который издательства именуют мистикой, а он называл магическим реализмом.
Сквозь виноградную оплётку продрались солнечные зайчики и улеглись, подрагивая, на дубовом полу террасы. Разнеженный писатель подставил зайчику бокал, тот засверкал