и по слесарной части.
– У чеченцев по вашей специальности вы бы за день получали столько, сколько здесь – за месяц, – вспомнил Ващенка услышанную однажды информацию и, произнеся ее, стал с интересом наблюдать за реакцией солдат. Один из контрактников нехорошим взглядом посмотрел на него.
– Нам уже говорили, – спокойно ответил контрактник.
Ващенка не стал уточнять, кто им это говорил и когда, видимо, их ответ его удовлетворил.
– Ну, мы пойдем. Может, еще и встретимся, – после некоторой паузы сказал другой – самый разговорчивый из них – и добавил, уходя:
– Вы только по своим не стреляйте.
– Вы тоже, – в тон им ответил Ващенка.
Иванов смотрел вслед уходящим солдатам с полной уверенностью, что эти люди не станут стрелять по своим ни за какие деньги. А как он мог объяснить им, этим трудягам войны, почему и за что погибли их товарищи от снарядов своих же вертолетов? Конечно, проще все списать на войну, тем более что этот случай – не единственный. Нельзя же винить только летчиков, когда жирный палец краснопогонного генерала при постановке задачи экипажам на нанесение огневого удара по объекту или цели закрывает целых пять километров в масштабе карты. Нельзя винить одних летчиков за то, что связь ведется по открытым каналам, и чеченцы все слышат и знают время и место нанесения ударов. Летчики не виноваты в том, что не отлажена оперативная информация штабов по изменению обстановки, когда наши войска находятся там, где, по устаревшим данным штабов, должны находиться чеченцы. И не летчики виновны в том, что некоторые штабные генералы, чаще привыкшие пить водку и красиво рапортовать начальству, чем воевать, больше заботятся о своих холеных задах, а не о жизнях солдат. Да и продажность некоторых офицеров не являлась в Чечне ни для кого секретом. А летчики – они такие же рабочие войны, такие же простые солдаты, как и эти контрактники. Они тоже выполняют приказ.
Вечером в комнате соседей звено Иванова в полном составе присутствовало на поминальном ужине: у «двадцатьчетверок» разбился экипаж.
– Спишут на боевые потери, – говорил уже хорошо «набравшийся» заместитель командира эскадрильи «двадцатьчетверок» и совал Иванову под нос сложенный кукиш, будто это Иванов собирался списывать разбившийся вертолет, – а вот хрен! Я зна-аю, что случилось!
Пьяный замкомэск наливал себе еще, залпом выпивал и, не обращая внимания ни на кого, говорил сам себе в полный голос:
– Техника старая – говно! А мы летаем. Где новые вертолеты? Все продали, суки, всю Россию продали! Сталина на вас нет! – он кому-то невидимому вверху грозил кулаком.
Кто-то за столом произнес:
– Совести там наверху ни у кого не бывает! Раз попал туда, значит, бессовестный…
Один из пилотов «двадцатьчетверок» спросил:
– А была она, совесть-то, в России когда-нибудь?
Иванова задела последняя реплика. Повышая голос, чтобы слышали все, он сказал:
– Неправда ваша, мужики! Не надо всех чесать под