в сельсовет идти, справку оформлять, насчёт места договариваться. Поминки организовать… Дед снова тоскливо затоптался, не зная, что делать. В сельсовет ещё рано, нет там никого. Благо, выглянув в окно, увидел на соседском дворе Миколу Пинчука, коренастого, лысого, крепкого ещё дедка, лет на пятнадцать моложе него. Быстро оделся, вышел во двор.
Микола стоял перед колодой и кучкой поленьев, рассматривал топор, пробовал остриё – пойти поточить, или так сойдёт?
– Здорово, Микола…
– О, сосед! Здоровеньки булы! Как оно, здоровье-то? Вроде, гляжу, бодренький с утра! А старуха твоя как? Здорова?
– Дак это… померла моя старуха-то, ночью нынче померла. Как собиралась зимой, так и померла…
– Во как… – Микола выпрямился, заморгал, суетливо затоптался, – ну это… мои, как говорится, соболезнования… Счас, надо Любу позвать, она тут разберётся!
Он воткнул топор в колоду, быстро пошёл к дому, размахивая руками. Через несколько минут во двор выкатились, как их все звали, Пинчу́чки – жена Люба и дочь Светка. Такие же круглые, коренастые, как Микола, только что не лысые.
Заохали, запричитали, однако сразу взялись за дело: старика отвели к себе, усадили за стол, налили миску борща, нарезали хлеба с салом. Горе горем, а поесть надо – столько хлопот ещё впереди!
Сами сходили к нему в дом, нашли по его указке нужные вещи, документы, спрятанную «на чёрный день» заначку. Зашли ещё к одному соседу – худому высокому вислоусому Петру, у которого была старенькая «копейка», спросили, не поможет ли с машиной, ездить туда-сюда, хлопотать; предложили денег на бензин. Петро сердито помотал головой:
– Яки ще там гроши? Хай дид Грицько пидходить через час, поидемо в сильраду. Тильки щоб хтось з жинок з нами поихав, а то моя Татьяна на роботи сегодня…
Старик оказался в центре некоего водоворота. Вокруг него суетились соседи: везли его в сельсовет, договаривались на кладбище о рытье могилы, привозили врача и участкового, ездили получать свидетельство, договариваться с батюшкой об отпевании. Женщины во главе с Любой убирали в доме, готовили стол для поминок. Закупали продукты, варили поминальный борщ, жарили, пекли. Прибежала Тамарка-самогонщица, притащила две полторашки:
– Ось, на поминки, для бабы Насти… – подумала и нерешительно добавила, – а якщо трэба, я ще принэсу!
Старик равнодушно сидел во дворе, безучастно глядя на старую айву у забора. Он словно с разбегу наткнулся на какое-то препятствие, стену или столб и теперь не понимал, что делать дальше, куда и зачем бежать…
Но всё по-другому вышло… На четвёртом курсе Ваня жениться собрался. Да не по-людски собрался. Нет, чтоб привезти невесту к родителям, представить, попросить
благословения. Потом поехать к её родителям, познакомиться, к себе в гости позвать, обсудить за чарочкой, как свадьбу гулять. Ваня просто сообщил, что женится, и всё.
Приехал один, пряча глаза, говорил, что невеста