не в гостинице или пансионате.
Две молоденькие лаборантки закончили свои дела и ушли. Сталина Ивановна прервала очередной обзор последних событий, еще раз проверила крепления датчиков, заставив Нину поворочаться с боку на бок, запустила самописцы и, пожелав спокойной ночи, выключила верхний свет. Сама же монументально устроилась в кресле у столика вблизи изголовья кровати, поправила ночник, чтобы он светил только на раскрытый лабораторный журнал, налила из громадного термоса свою первую чашечку крепчайшего кофе без сахара…
Логично полагая, в два часа двадцать четыре минуты пополуночи она сидела в той же позе, когда заметила, что дыхание Нины резко участилось. Следом за дыханием стал меняться пульс. Почти стенографически она делала записи в журнале, аккуратно фиксируя в соответствующей графе время – с точностью чуть ли не до секунды – и не забыла дать сигнал в «дежурку», что происходит нечто, выходящее за рамки обычного.
«…повернулась с правого бока на спину. Кулаки сжаты, мышцы тела напряжены. Лицо заострилось и неподвижно. Кожные покровы на руках побелели, на лице появляются области покраснения – на скулах и на лбу. Дыхание частое и прерывистое. Впечатление нарастающих каталептических явлений. Испытуемая стонет – длительно и протяжно. Веки плотно сжаты, глазные яблоки неподвижны… Продолжительный громкий стон… Резко меняется ритм дыхания – до 5—7 вдохов-выдохов в минуту. Пульс – примерно 130—140… Тело напряжено и неподвижно… Испытуемая делает глубокий выдох и открывает глаза. Зрачки на свет реагируют, испытуемая в сознании. Мышцы полностью расслаблены, кожные покровы постепенно приобретают естественный цвет. Общая слабость, испарина. С трудом может пошевелить пальцами рук. На вопрос: „Как себя чувствуете?“ – шевелит губами, пытается что-то ответить. Пытается улыбнуться, поднять правую руку. Вялость и незавершенность движений… Закрывает глаза. Мышцы лица расслаблены, глазные яблоки подвижны… Открывает глаза, еле слышно просит позвать П. Ф. Баринова…»
Дальнейшее Нина знала без «Примечаний» и запомнила, несмотря на состояние, прекрасно.
Разогнав темноту, вспыхнули неяркие матовые светильники, лаборатория наполнилась движением. Нина и не подозревал, сколько людей ночи напролет ждут ее снов. Баринов оказался тут же. Он не командовал, а неподвижно стоял за входом в кабинку, его сотрудники знали свое дело.
Уже потом, задним числом, Нина поняла, что суета вокруг нее была обманчива, казалась таковой лишь для непосвященного. Ее осмотрели и обстукали со всех сторон, проверяя рефлексы и еще что-то, быстро и точно взяли кровь из пальца и из вены – и все это не снимая датчиков.
Она едва успевала повиноваться коротким приказам: «Дышите… Не дышите… Повернитесь… Теперь направо… Закройте глаза… Откройте… Руки вперед… Ноги согните в коленях…» Так же внезапно, как появились, сотрудники лаборатории исчезли, остались только Баринов и Сталина Ивановна.
Нина в изнеможении