к такому обращению привыкли другие. Даже сверстники и те, с кем проработала не один год. Хотя с ними она по-прежнему оставалась на «ты»… Но чаепитий и дней рождений на работе в ее присутствии устраивать больше никто не пытался.
И везде одна. В столовую, по магазинам в обеденный перерыв – одна. На работу – одна. С работы – одна. Везде и всюду – одна.
Скоро Нина заметила, что телефонные звонки на домашний и на служебный телефоны заметно поредели. Значит, система действовала.
Жить стало тяжелее, но и – легче. Бездумнее. Дом, работа, муж, Сережка. Наутро снова – дом, работа, муж, Сережка… Вот и все.
Однако и это было немало. Ох, как немало!.. Она иногда с ужасом чувствовала, что до конца отстраниться от всего никогда не удастся. Дом, работа, муж, Сережка. Это было все равно очень и очень много…
Она вспомнила Зиночку – как та однажды высказалась. Мужья уехали на рыбалку, а они устроили субботние посиделки: за тортом, кофе и коньяком – четыре старинные, еще первых послеинститутских лет, подруги.
«А что мне еще надо? – задорно воскликнула Зиночка и тряхнула черными, как смоль кудряшками. – У меня все есть, девочки. Четырехкомнатная крыша над головой, муж, ребенок и любовник… А что еще, собственно, бабе надо? А?»
Так прошла осень и зима прошлого года. Потом весна этого.
Стена успешно строилась, становилась выше, толще. Крепче.
– Как ты изменилась!
Виталий смотрел на нее во все глаза. Он не пытался скрыть удивление. Забыл притвориться, растерявшись.
Она задержалась на работе, а этот глупый дуралей больше двух часов ждал на остановке. И неуклюже сделал вид, будто очутился здесь совсем случайно. Это на другом-то конце города от дома и работы!..
– Здравствуй, Виталий Федорович! Какими судьбами в наших краях?
– Ниночка!.. Здравствуй.
– Как живешь?
– Да так. – И попытался пошутить: – Спорадически и крайне нерегулярно.
– Опять наговариваешь?
А он все смотрел на нее и не пытался скрыть удивление.
– Как ты изменилась!
Маленький, уютный скверик неподалеку и их знакомая скамейка никуда за это время не делись.
– Виталий Федорович, будь другом, дай сигаретку… Спасибо. Ну, рассказывай. Сколько мы не виделись? Год, два?
– Да, почти полтора.
– Так как ты живешь?
– По-прежнему, Нинок, по-прежнему… Лучше – как ты?
Она решила взять легкий, чуть игривый, чуть ироничный тон и, посмеиваясь, принялась болтать что-то о работе, о сослуживцах. Потом, смягчив иронию, переключилась на Сережку, на его школьные проделки – у Виталия сын был еще маленький, но дочь в этом году тоже заканчивала седьмой класс… Но он не слушал, а она знала причину и искренне жалела его. Нет, правильно, что они расстались.
Она говорила и смотрела, как он не слушает. Курит, рассеяно глядя перед