же здравом уме, как и я.
– Тогда, возможно, он напишет вам из Ливерпуля, – предположил мистер Молдон, будто желая смягчить неловкое положение.
– Надеюсь, – угрюмо заметил Роберт, – ведь мы были лучшими друзьями еще со времен учебы в Итоне. Не очень-то красиво с его стороны так со мной поступать… Да и нисколько не похоже это на Джорджа Талбойса.
– Джордж Талбойс – я, – пролепетал мальчик. – И так зовут моего папу, большого джентльмена.
– Да, малыш, он приезжал прошлой ночью и поцеловал тебя, пока ты спал, помнишь?
– Нет, – ответил мальчик, покачав кудрявой головкой.
– Ты, должно быть, очень скоро уснул, маленький Джорджи.
Ребенок помолчал, а затем, устремив взгляд на Роберта, вдруг спросил:
– А где красивая тетя?
– Какая красивая тетя?
– Красивая, которая приезжала раньше.
– Он говорит о своей бедной матери, – заметил старик.
– Нет, не мама, – решительно и громко произнес мальчик. – Мама всегда плакала. Я ее не любил…
– Тсс, Джорджи!
– Не любил, и она меня не любила. Она все время плакала. Другая, красивая, что подарила мне золотые часы.
– А-а, он имеет в виду жену моего старого капитана… Чудесная женщина, очень привязалась к Джорджи и делала ему подарки.
– Где мои золотые часы? Я хочу показать джентльмену мои часы! – закричал Джорджи.
– Они в чистке, внучок, – ответил дедушка.
– Все время они в чистке, – обиделся мальчик.
– Часы в целости и сохранности, уверяю вас, мистер Одли, – смущенно пробормотал старик и протянул Роберту квитанцию из ломбарда: «Часы с бриллиантами, 11 фунтов». – Мне часто не хватает нескольких шиллингов, – плаксиво добавил он. – Зять был щедр ко мне, а вот другие… Люди разные, мистер Одли… Пойдем, Джорджи, маленьким храбрецам пора спать. Пойдем с дедушкой. Извините, я покину вас на четверть часа, мистер Одли.
Мальчик безропотно пошел с ним. У двери старик обернулся и произнес тем же ноющим голосом:
– Приходится доживать последние дни в таком убожестве, мистер Одли. Я принес много жертв и все еще приношу их, но ко мне плохо относятся.
Оставшись один в сумрачной гостиной, Роберт задумчиво уставился в пол. Значит, Джордж уехал, и, возможно, в Лондоне его ждет письмо с объяснением, однако, по всей вероятности, он больше никогда не увидит старого друга.
– Подумать только, а я так к нему привязался, – произнес Роберт вслух, высоко подняв брови. – Гм… комната пропахла табаком… Вреда не будет, если я выкурю здесь сигару.
Он вытащил из кармана сигару и заглянул в маленький камин, где еще тлели угли, чтобы прикурить. Рядом с каминным ковриком лежал полуобгоревший, скомканный лист бумаги. Роберт поднял обрывок и рассеянно посмотрел на написанные карандашом строчки, и вдруг взгляд поймал кусочек имени, которое занимало все его мысли. Он поднес листок к окну, к слабому свету угасающего дня. Это был обрывок телеграфной депеши. Верхняя часть сгорела, а более важная, основная часть послания сохранилась: «…албойс приезжал…