лучи практически скрылись, оставив лишь чувство света и тепла. Поднимая голову вверх, отдыхающий от палитры цветов взгляд, сползая, наблюдал за мрачнеющим пиком, с появляющимися первыми звездами. Спускаясь ниже, черные тона, приобретали синеватый оттенок, фиолетовый, а затем ярко-розовый.
Узкая асфальтовая дорожка привела нашу пару к рядам одноэтажных домов, повернутых окнами в сторону Гудзона, Бруклинского моста, на нависшие над рекой громоздкие строения на редкие теплоходы, проводящие экскурсии для бессонных жителей. Жители же этих домов возможно из-за свежего воздуха или по привычке сложившихся вечерних традиций уселись перед своими домами, наблюдая с окраин за ночным Нью-Йорком и, особенно, за чернеющим Гудзоном. Кто-то, качаясь на качелях, рассказывал юной соседке молодежные байки про местный клуб, кто-то делился воспоминаниями ушедших лет со своей супругой, кто-то с друзьями потягивал пиво, параллельно рассказывая об игре «Нью-Йорк Никс» и о новой работе в порту. Но никто не заметил Милену и Алекса, наблюдателей жизненной картины. Они будто шли по кинотеатру, а кадры шли независимо от них, один дом сменялся другим. Уютные здания с ухоженными клумбами, калитки из плетеной стали, окна, с покрашенными рамами, и с вишневой крышей, покрытой черепицей. От одного здания переходили на соседские дома из серого материала, отдающего бедностью, безысходностью, с поломанными лавками с облупившейся желто-молочной краской. Аккуратные четырехугольные дома стояли в один ряд вдоль всей набережной.
– Тишина, – лишь одно слово выдохнула Милена.
– Порой она пугает, – подметил спутник.
– Иногда ее не хватает… Скрежет метро, сигналы автомобилей в пробке, грохот разрушающегося здания, попавшего под снос, крики миллионов людей, разговаривающих друг с другом по телефону… В один миг все это может объединяться и свести с ума самый здравый рассудок.
– Нужно остановиться от бегущей жизни и просто сосредоточиться на одном из звуков, – на его лице всплыла улыбка, от пришедшей на память забавной истории. – Газета «Вашингтон Пост» выпустила статью о человеке, играющем на скрипке на станции метро. Холодным январским утром этот человек сыграл шесть пьес Баха во время час пик. Было подсчитано, что порядка тысячи сто человек прошли около него. Однако совсем на короткое время остановились лишь шесть взрослых людей и три ребенка. Музыкант заработал тридцать два доллара за сорок пять минут игры, никто не заметил его ухода, никто не аплодировал, не было никакого признания… В действительности этим скрипачом был Джошуа Белл, один из самых талантливых музыкантов в мире. А играл он одну из самых сложных частей из когда-либо написанных, на скрипке стоимостью три с половиной миллиона долларов. За два дня до игры Джошуа Белла в метро все билеты на его концерт были распроданы в театре Бостона, где стоимость одного места составляла сто долларов.
Воздух начал холодать из-за недостатка солнца и из-за после дождевой, остывшей земли. Милена потирала предплечья.
– Мы многого не замечаем не из-за бесчисленных событий