он.
– Подождёт твой Мишка.
Гурий без особого труда вырвался из её хватки – подрагивающие руки Белки теперь едва ли могли удержать даже зайца.
– Ну хоть стариков не трогай! – крикнула ему вслед Диана.
Недалеко от дома, там, где не так много толстых корней ветвилось под землёй, был вырыт погреб. Он был тщательно выложен из камня, обработанного вручную, и укреплён настолько прочно, насколько может это сделать человек, живущий посреди дикой тайги. Виктор Иванович следил за состоянием стен внимательнее, чем за собственным здоровьем. От этого был толк – погреб стоял, по его словам, уже двадцать лет.
Внутри хранилась провизия – в основном, соления, но были и свежие продукты, которые предстояло съесть в ближайшие дни.
Гурий достал несколько ломтей вяленой зайчатины. Мишка вряд ли бы этим как следует насытился, но переводить целый обед на здорового волкособа, который прекрасно умел самостоятельно добывать пропитание, было глупо. Требовалось просто поощрить пса за проделанную работу.
Почуяв запах мяса, Мишка забил хвостом-метёлкой. Его дикие предки наверняка перевернулись в своих волчьих могилах, глядя, как он радостно повизгивает перед человеком.
Гурий бросил ему угощение, которое пёс тотчас поймал, щёлкнув зубами в воздухе. Раздалось громкое чавканье. Расправившись с мясом в пару укусов, Мишка положил голову на колени присевшего рядом Гурия и уставился ему в лицо жёлтыми глазами.
– Ты меня до инсульта доведёшь, старая кошёлка! – крик прозвучал так близко, будто Виктор Иванович стоял прямо здесь. Бревенчатые стены совершенно не приглушали звуки.
– Да хоть так угомонишься! – рявкнула Ева. – Хватить стучать по столу, ты в нём дыру пробьёшь!
Гурий почувствовал такую острую обиду и гнев, что неосознанно сжал в кулаке мохнатый хвост, от чего животное дёрнулось и заскулило.
– Ненавижу вас, – прошептал он. – Злобные, эгоистичные маразматики. Только бы поорать друг на друга.
Казалось бы, кричать громче невозможно, но старики продолжали раз за разом побивать все рекорды не только своего круга, но и всего животного мира.
– Уймись, говорю! Хочешь что-то ударить – врежь себе по лбу!
– Ты вообще понимаешь, что происходит, склеротичная идиотка?! И тебя ещё волнует стол?!
– Да, кретин ты безмозглый! И сейчас этот стол, который стоит и служит нам, важнее твоей Людмилы, которая, чёрт возьми, мертва!
Гурий вскочил, от ярости еле переводя дыхание. Ему хотелось растерзать с хрустом костей и хлюпаньем крови, которые принесли бы большое удовлетворение, сперва Еву, а затем Виктора. И заодно растоптать треклятый стол.
Он с бессильным рыком взмахнул кулаками в воздухе и завопил:
– Твари! Сдохните, твари!
Старики как будто не услышали или просто не обратили внимания, не замечая ничего, кроме бесчисленных грехов друг друга и грозящего пойти на дрова стола.
– Я так больше не могу! – взвыл Гурий. – Пошли нахрен отсюда!
Он схватил Мишку за ошейник и