что я кровь никогда не сдавал, что ли? Дайте мне нож, я сделаю надрез на мизинце. И перо с бумагой.
– Все это давно перёд тобой.
Как и когда появился маленький столик со всеми принадлежностями, Жан не заметил. Победоносное любопытство подавляло не только логическое мышление, но и растущий страх. Он взял нож и уже готов был произвести маленький надрез на левом мизинце, как таинственный голос остановил его.
– Э, нет. Ты должен написать клятву не своей кровью.
– А чьей? – Жан почувствовал тысячу мурашек, пробежавших по его спине.
– Что-то не нравится мне все это. А может и впрямь вернуться? Но тогда я всю жизнь буду считать себя трусом. Может, сегодня мне дано узнать нечто такое, что перевернет мою жизнь, превратит ее из жалкого существования в настоящую сказку. Но есть же такие вещи, через которые нельзя переступать, несмотря ни на что! Я никогда убийцей не стану. Уж лучше вернуться, – сказал он твердо.
– Неужели, – вкрадчиво продолжал голос, в котором появились сладковато-липкие интонации, – ты думаешь о нашей стране так плохо? Это всего лишь формальности. Кого из живых тварей ты не любишь?
Кошку, собаку, курицу?
– Очень даже я их люблю – обиделся мальчик.
– Но кого ты все-таки любишь меньше, – не отставал голос.
– Пожалуй, крыс.
– Прекрасно, крыс так крыс.
На столе, откуда ни возьмись, появилась спящая крыса.
– Смелее, мальчик, докажи, что ты – будущий мужчина. А может, в этом теле бьется девичье сердце? – провоцировал голос.
Все естество двенадцатилетнего мальчугана сопротивлялось бессмысленной жестокости. Что-то кричало в нем, пытаясь схватить за руку. Но у самого этого чего-то рук не было. Поэтому, как вы уже догадались, остановить мальчика ему не удалось. Закрыв глаза, мальчик, желающий вырасти сильным человеком, решительно взмахнул ножом.
Hе успел он поставить точку на своей клятве, как началось будто светопреставление. Раздался неимоверный грохот, в глазах Жана потемнело. Он чувствовал, как теряет сознание. Словно этот самый нож вонзился в его грудь. Что-то проделывали с его сердцем. Чьи-то невидимые руки ловко орудовали внутри него. Вдруг, хихикая, заплясала игла, кокетливо виляя задом. Внутри него раздавалось гулкое бух-ух, бух-ух… Вскоре все смолкло…
Жан открыл глаза, но, к своему удивлению, оказался в собственной квартире на собственной кровати. А над ним белел их недавно побеленный потолок. Казалось, ничего особенного с ним не произошло. Мало ли, что может присниться. Но внутри все ныло. Он встал с кровати и почувствовал неестественную тяжесть в груди,
Черт его знает, что снится. Наверное, перед сном я начитался
страшных сказок, подумал Жан. Внутри него что-то хихикнуло, хотя он этого и не заметил.
В школу, конечно, идти он не собирался. Дерзкое желание возникло в его душе: а если позвонить директору школы и сказать, что не смогу прийти на занятия. Без тени сомнения