японский стиль, и персидский с азиатской изюминкой.
Я отвечаю, что так пишут и в Европе.
Вспоминаю французов – Рембо, Бодлера.
И читаю на память.
Я слушал бой часов и счастлив был и нем,
Когда открылась дверь из кухни в клубах пара
И в комнату вошла неведомо зачем
Служанка-девушка в своей косынке старой,
И маленькой рукой, едва скрывавшей дрожь,
Водя по розовой щеке, чей бархат схож
Со спелым персиком, над скатертью склонилась, Переставлять прибор мой стала невзначай
И чтобы поцелуй достался ей на чай,
Сказала: «Щеку тронь, никак я простудилась…»
Так три путника, среди песка и камней, двое русских и араб долго ехали молча, думая о своём.
Поэзия не имеет национальности.
Впереди слева поднимаются горы, кажущиеся мягкими от древности. Где-то там, в их глубине Джабал-Муса, так называют арабы гору Моисея.
А у нас впереди стоянка кочевников, ужин и ночной отдых.
Нас угощают чорба. Сдобренная лимонным соком чечевичная похлебка. Шамшук – омлет с мясом и помидорами. Горячий хлеб. Ароматный чай.
Умывшись, мы валимся на коврики, предложенные гостепреимными хозяевами. Тело и ноги гудят от усталости. За стеной шатра вздыхают верблюды.
Слышен горячий женский шёпот, шуршание песка – там чистят медную посуду. Сон окутывает неумолимо, но я успеваю подумать и сказать, обращаясь к другу.
– С восходом солнца – в путь.
– За каждый светлый день иль сладкое мгновенье слезами и тоской заплатишь ты судьбе – произносит Олег.
– Чьё это?
Я чувствую попадание строки в самую суть. В настроение, охватившее меня.
– Лермонтов.
Отвечает мой друг. И тут же засыпает.
Закрыв глаза, вижу – качается и качается горизонт, бесконечно плывёт внизу, под ногами верблюда, земля Синая…
На заре немного прохладно. Наил поднимает верблюдов, разговаривает с ними.
Они косят глазами, трутся мордами о его плечо.
Мы завтракаем. Чай, финики, сыр, свежеиспечённый хлеб, невероятно вкусный.
Благодарим хозяев.
Отправляемся.
Горы завораживающе играют красками в солнечных лучах.
– Хет!
Звонко кричит Наил.
– Хет! Хет!
Вскидывая руку, показывает нам удирающего среди валунов пустынного лиса.
Вчера вечером отыскав в интернете (ноутбук при нас) написание арабских слов, я испытал настоящее наслаждение, с чем хочу поделиться с читателем.
Дело вовсе не в том, что арабы пишут и читают справа налево, а в непревзойденной красоте созданного слова. Вглядитесь. Сколько чувства и музыки в каждом.
Бедуины живут в пустыне не менее 4 – 5 тысяч лет.
Потому они в большинстве своем стройны, гибки, сильны и выносливы.
Мы долго сегодня расспрашиваем Наила, и узнаём, что в девушке –