иди к Токийской башне. Знаешь, она даже выше Эйфелевой.
– О, выше, чем Эйфелева башня?
С любопытством озираясь, Гастон исчез в утренней толпе.
– Посмотри на него, – сказал Такамори, глядя ему вслед. – Он в состоянии сам ориентироваться на улицах Токио. И он совершенно не глуп.
– Я беспокоюсь, все ли будет с ним хорошо.
– Конечно, ничего с ним не произойдет.
Но когда Такамори и Томоэ вернулись вечером домой и спросили Гастона, который пришел незадолго до них, что он сумел посмотреть за день, выяснилось, что он ничего не видел. Маршрут, который с таким старанием наметил на карте Такамори: здание парламента, министерства, Токийская башня и даже театр Нитигэки, – был полностью проигнорирован.
– Что же вы тогда видели, Гастон-сан?
– Храм, – он слабо и печально улыбнулся. – Я видел много, много детей и голубей.
Как выяснилось, он прошел, не останавливаясь, через квартал Маруноути и мимо улицы Гиндза[4] и зашел на территорию храма, где и провел целый день, наблюдая за детьми и голубями. Зачем же он тогда пересек океан и приехал в Японию? Нет, этот человек действительно загадка.
Затем произошел инцидент, который дал им некоторое представление о характере Гастона. В воскресенье Такамори предложил показать ему ночной Токио.
– Куда ты его поведешь? На Гиндзу? – спросила Томоэ.
– Нет, не на Гиндзу. Я покажу ему изнанку Токио, которую даже ты, Томоэ, не знаешь, – смеясь, ответил Такамори. – Мы пойдем вдвоем, Гас.
Но затем, вспомнив о предстоящих расходах, Такамори быстро изменил мнение и пригласил Томоэ пойти с ними.
– Я подумал, Томоэ, что для расширения твоего кругозора было бы полезно пойти с нами, – резонно сказал он.
– Ты что, собираешься показать Гастону темные стороны Японии?
– Не говори глупости. Можешь пойти с нами и сама все увидеть, если, конечно, пожелаешь.
После ужина они вышли из дома и на поезде доехали до Синдзюку[5]. На Гастоне был все тот же костюм на несколько размеров меньше, но лицо его светилось радостью.
Такамори хвастался, что он так хорошо знаком с этим районом, что знает даже все крысиные норы.
– Крысиные норы – бог с ними, но не показывай ему мест, позорных для всей страны.
– Могла бы мне этого и не говорить.
Но не успели они выйти со станции Синдзюку и двинуться по улице, как случилось то, чего больше всего боялась Томоэ.
Возбужденный Гастон постоянно вертел головой, реагируя на все вокруг: на огни маленьких баров, вытянувшихся вдоль улицы, как спичечные коробки, на соблазнительный запах шашлычков из куриного мяса, на голоса зазывал, приглашающих зайти в их заведения, на звуки стукающихся шариков в залах игральных автоматов.
– Такамори-сан, я поражен всем этим.
– Я уверен, что тебе понравится. Гас, может, зайдем куда-нибудь выпить?
При этих словах Томоэ потянула брата за рукав и неодобрительно покачала головой. Пока