Она обесценилась из-за подозрения, что вирус болезни педиков, СПИД, проник в Соединенные Штаты в плазме крови чернокожих с Карибов. Единственный способ спасти продукт – это переправить его в другую страну и оттуда продать гринго.
– А СПИД? Ты же не будешь предлагать зараженный товар?
– СПИДа не существует. ФБР придумало миф о нем, чтобы был повод преследовать гомосексуалистов.
– Верится с трудом.
– Его не существует, – настаивал Пабло. – Готов дать тебе сто миллионов песо, если покажешь мне хоть одного больного СПИДом.
– Лично я не знаком ни с одним таким больным. Но я видел фотографии в газетах и журналах.
– Это ни о чем не говорит. Я, к примеру, видел фотографии Кинг-Конга, но ведь его не существует.
Я отступил. Смысла настаивать не было. Пабло наверняка врал. Когда он не был занят настоящим делом, он его себе выдумывал. Сам он вряд ли определил бы, какие из его предприятий реальные, а какие вымышленные, поскольку и те и другие были химерами. Именно поэтому меня очень удивило то, что намерения Патрокла (человека более реалистичного) ошеломили Пабло.
Тесть принял меня в своем кабинете, просторном и пустом, как неф провинциальной капеллы. Его письменный стол был настолько велик, что, положи на него матрас, он служил бы кроватью, превосходящей по размерам брачное ложе Екатерины Великой. Вдоль стен стояли книжные шкафы с книгами в переплетах из кожи, с одинаковыми корешками.
– Познакомься с инженером Дрюу. Он бельгиец.
Я пожал руку субъекту. У него было красное лицо, он курил трубку и был одет как настоящий инженер: сапоги в глине, одежда защитного цвета. Сидел он вальяжно, словно отдыхал на груде кирпичей напротив своего незавершенного творения. Для полной картины у входа в дом не хватало лишь его тарахтевшего фургона с лебедкой. Интерес ко мне он проявил, только когда узнал, что я зять Патрокла.
– Дорогой мой Хонас, я узнал, что на работе у тебя не ладится, потому и распорядился позвать тебя, – заявил тесть.
– Я ценю вашу заботу, – ответил я, – но лицеем я полностью доволен.
Тесть встал и позвонил в колокольчик.
– Принеси виски сеньорам, – приказал он домработнице.
Женщина, глядя в пол, ответила:
– Виски? Сеньор мне категорически запретил подавать виски утром.
– Запрет снят, – сообщил он ей.
– Сеньор приказал мне пропускать мимо ушей снятие запрета, – напомнила ему служанка.
– Запрет на снятие запрета снят, – провозгласил Патрокл торжественным тоном, с которым диктатор провозглашает свободные выборы.
Когда женщина покинула комнату, Патрокл сказал:
– Как сложно объясняться с этим народом.
Но, судя по терпимости, с которой он говорил с домработницей, я сделал вывод, что она была либо его дальней бедной родственницей, либо внебрачной дочерью одного из друзей или знакомых, в угоду которому старик решил ее приютить, выплачивая ничтожное жалование, и воевать с ней до конца жизни.
Женщина