не подойти, а нам он для рыбы обязательно понадобится.
– Я смотрю, вы здорово спелись со своей начальницей, – Котов наморщил лоб. – Давай поступим так: заметишь, когда во время судовых работ будут открывать трюмы, сразу же звони мне в каюту, и тогда мы эти ящики куда-нибудь засунем. Переход в Атлантику займёт около двух недель. За это время, думаю, успеем от них отделаться.
«Всё-таки от человека многое зависит, – с чувством ностальгии по прошлой экспедиции подумал я. – Был бы начальником экспедиции ихтиолог Радий Александрович Шубин, с которым я тогда работал, всё сложилось бы иначе. В прошлых рейсах этот же старпом, подавленный его волей, выполнял все требования, что, к слову сказать, нисколько не мешало ему строчить свои бесконечные нелепые вирши. Ладно, не будем паниковать, часто в жизни всё как-то само собой устаканивается…»
По пути к мысу Доброй Надежды
Качаться на волнах иногда довольно приятное развлечение, но, когда это длится день за днём, неделя за неделей, да ещё, ко всему прочему, волнение не ослабевает, а постепенно усиливается, тут уж – «пардоньте» – ничего приятного. Идём на юг – в «ревущие сороковые» широты, чтобы, обогнув Африку и пройдя мыс Доброй Надежды, оказаться в юго-восточной части Атлантического океана, где нам предстоит провести несколько месяцев научных исследований. В южном полушарии сейчас зима, и в это время в районе сорокового градуса южной широты особенно свирепствуют циклоны, ураганы и многометровые волны. Наше судно даже при волнении в четыре балла ведёт себя как «ванька-встанька». Представляю, что с ним будет происходить, когда начнутся девятибалльные штормы – просто страшно подумать!
Мы движемся к югу, и заснеженный материк Антарктида всё больше даёт о себе знать: с каждым днём становится всё холоднее и ветренее, но если укрыться от пронзительных дуновений, то всё ещё можно загорать и даже обгореть под горячими солнечными лучами, – что некоторые солнцелюбивые научные работники, насладившись чтением очередного детектива, и проделывают, часами лёжа на ботдеке или пеленгаторной палубе. Вечером, когда солнце садится на западе, то, глядя на восток, можно наблюдать необыкновенно красочный восход луны. Как-то после ужина мы стояли на палубе и, увлечённые беседой, не заметили заход солнца; спустились сумерки, и на западе осталась белёсая, с оттенками жёлтого и розового цветов, полоска заката, напоминавшая об ушедшем дне. Случайно оглянувшись на восток, я увидел поразившее меня оранжевое полусферическое сияние над горизонтом. В первое мгновение я подумал, что это плывёт какой-то огромный корабль, освещённый мириадами разноцветных огней, и уж было хотел сказать об этом своим собеседникам, которые, увлечённые разговором о женщинах (о чём ещё могут говорить мужики, находясь месяцами в открытом океане?), ничего не замечали вокруг. Но вдруг понял, что это не что иное, как начало восхода луны: оранжевый сияющий диск ночного небесного светила медленно поднимался из воды, расчерченный горизонтальными тёмными