Я решил пройтись по Пятому лучевому просеку до Яузы. В этой замысловатой иностранной ходьбе обязательно надо следить за дыханием и правильной работой мышц всего тела, иначе можно здорово навредить себе и даже на тот свет отправиться. Видишь, какая сложная эта ходьба: когда нормально ходишь, как мы, русские, ну ты понимаешь меня, обычным шагом – вреда никакого нет, но стоит только перейти на шведскую ходьбу – сразу вред появляется, если не будешь соблюдать определённых правил… Но это чисто профессиональный вопрос и к происшествию отношения не имеет… Хотя как по смотреть. Так вот, иду себе, наслаждаюсь природой, кстати, почему-то вспомнил, как ты мне говорил, что этот просек Левитан писал, когда ещё у Саврасова учился в художественном училище…
– Можешь эту картину нашего великого пейзажиста в Третьяковке увидеть, – перебил я его, – у него там ещё барышня изображена, такое впечатление, словно она там из ниоткуда появилась и сейчас же исчезнет.
– Вот видишь, что там происходит, наверное, и Левитану в этом странном месте на орехи досталось. Короче, двигаюсь я по этому просеку в радостной истоме, настроение – лучше не бывает. Вдруг, ни с того ни с сего, у меня перед глазами всё поплыло и как-то стало искажаться, словно под водой оказался, и я уже вроде не в Сокольниках нахожусь, а шагаю без палок обыкновенным шагом по берегу моря, в каком-то странном одеянии, в руках у меня ржавая сабля, а за поясом два старинных кремнёвых пистолета, а на ногах старинные ботинки с медными пряжками – на солнце поблёскивают. Куда иду и зачем – непонятно. Вдруг, откуда ни возьмись, впереди, метрах в двадцати от меня, просто из воздуха появляется небольшого роста и злодейского вида человек – весь в чёрном, на голове шляпа с высокой тульей – тоже чёрная и со страусовым пером, – он размахивает шпагой и несётся во всю прыть на меня и при этом орёт как ненормальный: «Защищайся, прелюбодей! Я тебе покажу, как чужих жён соблазнять!» Я сразу понял, что он меня принял за кого-то другого, но одного взгляда на эту зверскую рожу было достаточно, чтобы понять: все мои оправдания будут бесполезны и со свистом пролетят мимо его ушей. Хорошо, там кусты поблизости были. Я даже раздумывать не стал – прыг в них, а потом – по лесу, не разбирая дороги, продирался через какие-то заросли с болтающимися повсюду лианами, пока совсем не обессилил. Остановился, еле дышу. Прислушался, погони вроде не слышу. Только я сел на землю, чтобы отдохнуть и отдышаться, даже не на саму землю, а на опавшую листву – там всё завалено старой опавшей и прелой листвой, не убирает никто, но запах приятный, пряный какой-то запах, надо сказать. Тут опять всё перед глазами словно завибрировало, и я уже лежу на земле в парке Сокольники, мне лицо лижет собака, рядом стоит молодая мамаша и по телефону болтает, на своего сыночка – ноль внимания, а он в это время, высунув от усердия язык, детской лопаткой забрасывает меня прошлогодней дурно пахнущей листвой и говорит: «Дядя мёртвый, а значит его надо обязательно закопать». Представляешь, воспитание какое – с ума можно сойти? Я сначала не врубился в происходящее и как заору: