лишиться тебе твоей светлой головушки.
С этими словами разбойник повернулся и, продолжая бормотать себе что-то под нос, двинулся обратно к поляне. Максимилиан облегченно вздохнул.
– Ему до нас и дела нет, – заметил Уильям. – Он просто любит почесать языком.
Пройдя еще несколько шагов, менестрель и мальчик спустились наконец-то в овраг. Лениво осмотревшись, лютнист присел у ручья. Максимилиан тут же последовал его примеру, облизнув пересохшие губы. Умывшись и как следует напившись, они продолжили начатый путь. Полуденное солнце стояло уже высоко, а небо было чистым и голубым до безупречности. Оказавшись по другую сторону оврага, вспотевшие путники немного отдышались. Мальчик указал на тропинку.
– А что этот лес, действительно, заколдованный? – поинтересовался Уильям.
– Да нет, вряд ли. Так у нас пугают только чужаков, чтобы они не совались сюда лишний раз и не вырубали наши деревья.
– Разумный подход. Как тебя зовут-то, кстати?
– Максимилиан.
– В самом деле? – Лютнист уважительно покачал головой. – Что ж, веди нас, Максимилиан.
Теперь, когда поляна осталась позади, мальчик почувствовал себя намного лучше. Ему подумалось даже, что все обстоит не так уж и плохо, что при случае он может и не возвращаться и что при необходимости Уильям защитит его. Правда, он ничего не знал об этом человеке, – который был все-таки разбойником, как и все остальные, – но менестрель был явно к нему расположен, и этому хотелось верить. А, кроме того, слова лютниста о Сорше, якобы не случайно оставившей Максимилиана при себе, подействовали на него неожиданным образом, заставив разыграться воображение. Мальчику живо представилось, например, как, вступив в шайку, он будет выполнять личные и самые опасные поручения предводительницы и как все мальчишки в деревне будут страшно завидовать ему, ища покровительства и таких же, как у него, привилегий.
Особенно ясно представилось ему лицо Дориана, хвалившегося своими успехами у женщин, хотя приятелю Максимилиана было всего четырнадцать лет. Но Дориан вырос настоящим дылдой и был сложен как образцовый рыцарь. Из-за этого невысокому, хотя и симпатичному Максимилиану оказывалось непросто состязаться с ним, разве что – в занятиях умственных. Уже с малых лет мальчуган с легкостью выучился читать и писать, а, кроме того, умел очень быстро считать, что не раз пригождалось в хозяйстве. Невероятно наглый же, но туповатый Дориан не справлялся даже и с подсчетом овец, которых отправлялся пасти иногда вместо отца и которых всегда после него не досчитывались.
Максимилиана же дед видел своим наследником и хорошим управляющим, – при условии, что внук его перестанет шататься по окрестностям и приучится к настоящему труду. Вспомнив об этом, мальчик вспомнил и о другом. Дед, наверняка, уже заждался его дома и обязательно проучит Максимилиана, увидев, что тот вернулся с пустыми руками, да еще и с каким-то чужаком. Да и можно ли все-таки доверять Уильяму? Мальчик внимательно посмотрел на своего спутника. Сочетание усталости и достоинства на этом красивом и еще