расстояние.
Пещера… А он такой вот умник: «Заводите, Леся, машину». Отвернувшись к окну, уставившись в то место, где исчез Пифагор, Крапивин спросил:
– Что там? В пещере?
– Звездолёт. Он давно там, на большой глубине, древность неимоверная. А роботы эти запускаются вдруг и отправляются туда. Папа говорит, что там будто вечный двигатель какой работает. Оломейцы пытаются уловить сигнал бедствия с этого корабля, но пока не удалось. А роботы вот слышат что-то. И идут.
На помощь идут. Вот так. Пифагор спас его и вернулся к своей главной цели. Спасти, помочь? Своим? Это ведь те, с острова. Не может быть, чтобы не они. И все роботы, про которых говорила Леся, тоже оттуда. Наверное, не один Крапивин прихватил своего Пифагора с умерших кораблей. Когда этот звездолёт потерпел крушение? Искал землю для своего народа? Или это кто-то из тех, кто решил покинуть остров и погиб уже здесь? А может, и космодром их?
– Получается, не может Пифагор иначе, – сказал Крапивин. – Такая вот задача у него. Нам её с разбегу не решить. Давайте выдвигаться назад, Леся. Просто мне сюда надо будет вернуться.
Они посидели ещё минут пять, заглушив машину. Тишина навалилась глухая, тяжкая, студёная. Далёкое эхо пропрыгало сухим стуком. В морозном воздухе всегда хорошо звуки слышны, хоть был этот мороз здесь стужей лютой, нечеловеческой, а воздух – неживым.
– Всё-таки шагнул, – сказала Леся.
И завела машину. Ехали молча, только Крапивин время от времени принимался выспрашивать, где найти машину и ходил ли кто вниз, к кораблю этому…
Про голубей и безглазых драконов
В вездеходе, в тепле, Крапивину стало хуже. Кашель не останавливался. Сиплое его дыхание становилось всё тяжелее. Леся один раз на него посмотрела, другой, и быстро притянула ему с боковой панели кислородную маску.
– Снимайте шлем, наденьте. Так будет легче. Здесь воздух почти пригоден, как в горах. Просто на всякий случай каждый таскает свой кислород, – скомандовала она. – Сейчас едем к нам, отец знает, что делать. Лекарства все есть. Вы сами вряд ли справитесь. Или справитесь?
Крапивин мотнул отрицательно головой, отстегнул шлем, напялил маску. Стало холоднее, но дышать так, кажется, и правда легче. Серьезно прихватило, нет, ему точно не справиться самому. Всё его обычное лечение заключалось в том, чтобы напялить на себя ворох одежды и завернуться в плед или одеяло, и лучше не одно. Но даже просто отлежаться не всегда получалось. Теперь же он понимал, что всё гораздо хуже, лёгкие будто обожгло и забило, и этот чертов кашель.
Всю дорогу от шлюза до жилого блока они молчали. В глазах стоял шагающий в тумане Пифагор. Когда проехали шлюз и оказались в городе, Крапивин вдруг тихо подумал, что он погорячился и поход за Пифагором ему, наверное, не по силам. Да похоже и никому не по силам. Поэтому и лежит там, на глубине, звездолет. Как же было сформулировано в одном старом отчете? Тогда звездолет разведчик ушел на большую глубину в океан на Лире, поднимать не стали. Что-то про «риск, превышающий возможности».
В Галаге Крапивин бывал и раньше,