сквозил и в беглых взглядах, и в неловких движениях. Одёрнув кофточку, девчонка поджала под себя колени и всё же схватила зефир.
– Спасибо, – буркнула она, внимательно рассматривая через прозрачную плёнку угощение.
Было в этих её действиях что-то и жалкое, и трогательное. Я никак не мог понять, что чувствовал в этот момент. Небольшое, с намёками на веснушки, личико, готово было расплыться в улыбке, но хозяйка сдерживала эмоции, как могла. С трепетом, она аккуратно раскрыла упаковку и, если бы я не смотрел, наверняка бы втянула носиком сладковатый аромат. Интересно, когда в последний раз она ела что-то действительно вкусное? Я ждал, что она набросится на зефир и проглотит его в одно мгновение, но вышло ровно наоборот.
Медленно отламывая по крохе, девчушка бережно относила кусочки в рот и задумчиво жевала. А я не мог оторваться от её туманного взгляда, направленного куда-то мимо меня, мимо этих стен и, наверное, города. Туда, куда никто не смог бы добраться, может, в тот мир, где она хотела бы сейчас оказаться, где тепло, никакой злобный голос не называет её «дурочкой» и где зефира и других сладостей полным полно.
Зато у меня появилась возможность рассмотреть беглянку внимательнее: с возрастом я ошибся, передо мной сидела уже не девочка, а вполне себе девушка. Сколько ей было? Пятнадцать, шестнадцать? Может, больше? Хрупкое телосложение и небольшой рост вводили в замешательство, а глаза иногда светились совершенно детской наивностью.
– Эй, – буркнула она, разворачиваясь в сторону. – Чего смотришь?
– Вкусно?
Она неопределённо дёрнула плечиком и бросила на меня смущённый взгляд.
– Я просто так спрашиваю, не бойся.
– Никто не боится, – пролепетала девчушка, пряча остаток зефира в ладошке.
– Кто этот человек, от которого ты бежала?
– Не скажу, это моё дело.
– Ладно… Не говори. Я пойду?
– Не надо. Погоди ещё. Покажу, где выйти.
– Он такой страшный?
– Нет.
– Ну тогда я могу выйти, где зашёл.
Девчонка резко поднялась, и только тогда я заметил, что на ногах у неё стоптанные кеды, из белых ставшие серыми. Вообще, одета она была не по погоде.
– Стой! А ты ведь где-то здесь живёшь, да? – я решил хвататься за соломинку, снова убеждая себя в необходимости знать то, что уже, в сущности, ничего не изменило бы.
– А что? – застыла беглянка, глядя на меня сверху вниз.
– Можно я спрошу кое-что?
– Ну.
– К вам ведь приходят новенькие?
– К кому это, к нам? – она снова опустилась на пол, подобрав под себя ноги, и разжала кулачок. Мой взгляд приковался к остатку зефира. Было в этом факте что-то тревожное, обидное и печальное, отчего стало стыдно. Пока кто-то отказывался от плохо прожаренного мяса в ресторане и выкидывал недоеденный салат, эта девчушка и тысячи подобных ей, радовались простой сладости, самой обыкновенной, без изысков.
– Э… – я запнулся, подбирая верное слово. Бездомные? Бомжи? Беспризорники?
– Приходят.
– Часто?
– Когда