что пришлось наблюдать за соседним номером. А то, если бы пришлось далеко тянуть, кто-нибудь мог споткнуться. И все, операция рассекречена.
– Знатно придумал. И сколько ночей ты так караулил?
– Нисколько. В первую же ночь рыбка попалась! Здорово, правда!
– Здорово. Как тебе такое в голову-то пришло?
– У нас, у разведчиков, такое правило – сначала надо освоиться на месте, изучить распорядок дня, когда смена караула происходит и всякое такое.
– Какого караула?
– Ну, Ирины Васильевны, какого же еще.
– И кто ее меняет?
– В том-то и дело, что она одна все время на посту. Никакой смены. Скучища. Только жильцы меняются, и то редко. Я на всех расписание составил. А Роза его нашла и папе пожаловалась.
– А что папа?
– Он у меня в порядке. Он сказал, что это полезная игра, потому что наблюдательность развивает и связную речь. Только папа сказал, что бы я незаметно следил, а то люди могут обидеться. Так я согласен, в этом же весь смысл, что бы никто не знал, что он «под колпаком». Только здесь ничего не происходит. Новенькие редко приезжают. Ирина Васильевна, когда узнала, что вы прибудете, сильно разволновалась. Она велела номер приготовить, и я тоже приготовился. Если бы не я, как бы вы про подругу узнали?
– Действительно, полезная игра. Прав был твой папа.
– Так мы идем на Марьюшкину гору или нет?
– Ладно, давай своего Юстаса, пойдем к обрыву.
– Он Юрик. И он еще маленький, его Роза Александровна не отпустит. Только вместе с Димой. Возьмем Диму?
* * *
Минут через десять мы с Гошей, Сашей и Димой уже вышагивали в сторону деревни. Поднялись по дороге на горку, потом спустились, перешагнули почти пересохший ручеек, дорога опять пошла в гору. Потом пересекла поле и привела нас в село.
Прохожих с утра было немного. Можно сказать, их вовсе не было, если не считать двух сопливых мальчишек на раздрызганных велосипедах, которые носились по сельской улице, поднимая тучи пыли, и поджарой шавки, трусящей вслед за ними. Потом показался унылый мужичок, который брел по улице, сосредоточенно глядя себе под ноги. На наш вопрос о Марьюшкиной горе он ответил вопросом.
– Десятка до вечера есть?
Десятки у нас не было. Унылый мужичок, не поднимая головы, махнул рукой вдоль улицы, и мы побрели дальше. Так мы добрались до центра села. Небольшая, когда-то асфальтированная площадь, разрушенная церковь, такая же разрушенная и до невозможности загаженная автобусная остановка и магазин. Здесь мы и надеялись разжиться информацией. Расчет был верный. Не успели мы подойти к магазину, как оттуда пулей вылетела довольно пожилая тетка в домашнем халате и переднике. Голова у нее была повязана платком. Только платок съехал назад и болтался на манер капюшона. Она принялась, истошно причитая, стучать кулаком в окно ближайшего дома.
– Матвеевна, слышь, под Марьюшкиной горой утопленницу выловили! Ванька-пастух сейчас в сельпо прибегал, звонил, участкового вызывал. Теперь сидит, стресс снимает, Петровна ему стакан налила. Так я побегу,