руки. И правильно делал. Они громко скулили и изо всех сил рвались посмотреть на тело.
– Людмила, – проворковала Люська, протягивая Диме руку.
Дима кивнул на детей. Пожать даме руку возможности не было.
– Как он?
– Кто?
– Да лейтенант. Ну, после нокаута. Может пойти, извиниться? У меня, понимаете, реакция такая. Я сначала действую, а потом думаю.
У Люськи, по-моему, дыхание перехватило. Еще бы! Нелегко было осознать, что это физическое совершенство способно думать.
– Не стоит. Ему память отшибло. Только бы никто не заложил.
– Да некому закладывать, можете успокоиться. Когда я в стекло постучала, ты такой вопль издала, прям – «соловей-разбойник»! Народ как ветром сдуло. Дальнейшее все уже с безопасного расстояния наблюдали.
– А мелочь? – я кивнула на мальчишек.
Те оживленно обсуждали последнее событие и на нас внимания не обращали.
– Они ничего не видели, – заверил Дима. – Я же, как крик услышал, так и рванул к машине в три прыжка, они сзади остались. Им из-за моей спины не видно было.
Действительно, разглядеть что-нибудь из-за Диминой спины было непросто. Практически невозможно.
– А чего ты вообще влез? Я так конкретно на помощь не звала.
– Так я и говорю, реакция у меня такая…. А думаю я после…. Все проблемы от этого, – и Дима сокрушенно вздохнул. – Ох, и будет нам сегодня от Розы.
– Ерунда. На Марьюшкину гору она вас сама отпустила. Кто же знал, что там утопленник? А про твой подвиг ей рассказать не кому. Мы с Людмилой не будем няне на тебя ябедничать, можешь поверить.
– Да так-то она ничего тетка, только уж очень занудная. Как разохается…
Дети прислушались и согласно закивали.
– А знаете, что? Вы ей по-английски расскажите, как все было. Ей понравится. Может и ругаться не будет.
Идея была принята с благодарностью. Мальчишки принялись репетировать. Но самым странным было то, что Дима им помогал. У Люськи буквально челюсть отвисла.
– Людмила, приди в себя! Расскажи мне правду, а то я за себя не ручаюсь.
Люська с трудом оторвалась от завораживающего зрелища.
– Да правду я рассказала, правду. Только не всю.
– Люська, не томи.
– А что ты хотела? Всю правду – это надо было со вчерашнего Эдика начинать.
– Он-то здесь при чем?
– При том. С утра меня, правда, петух разбудил, будь он неладен. Я в окно выглянула – красавец!
– Кто? Эдик?
– Да нет, петух! Ну, я и решила его заснять. Очень хороший клип мог получиться. Представляешь, первое утро на отдыхе начинается с петушиной песни!
– Конечно, представляю. Для меня оно точно также началось. А Эдик-то где?
– Слушай, не перебивай! Значит, достаю я камеру, снимаю петуха, а потом начинаю снимать пейзаж. Делаю панораму, и вдруг за рекой вижу…
– Эдика!
– Да, но не совсем.
– Как это «не совсем»? Дядю Васю, что ли?
– Вижу я цветовое