искусства! Уж поверьте моему служебному опыту. Я называю это совсем по-другому. Что было в вашем дневнике?
– Очень важные записи…. Моя жизнь, моя исповедь. Мой генеральский план. Мои рассуждения о том, что материальные вещи – умеют мыслить, и наши мысли – материальны!
– Хорошо! Давайте попытаемся разобраться во всем по порядку.
– Спасибо. Давайте! Мне бы стало намного легче, если бы вы смогли как-то помочь мне. Пусть даже просто поддержать по-дружески. Я на грани отчаяния. Я не могу работать по ночам, на стенах, на потолке мне мерещится проступающий силуэт Нарисованного Человека! Я боюсь долго оставаться перед новым белым холстом, в ужасе ожидая, что вот-вот на нем появиться круглая голова со страшным оскалом! Я боюсь за свою жизнь и рассудок. Когда в моем кабинете часы бьют полночь, я ясно слышу его шаги в коридоре, тяжелые дробные шажочки, будто две палки стучат по доскам, неумолимо приближаясь к моей двери! Все мое тело, моя душа наполняется черным, неконтролируемым ужасом! Я устал так жить! Мне стыдно признаться, но я дошел до такой степени отчаяния, что задумал осуществить невероятный, коварный план, операцию мести! Все уже готово. Я даже, представьте себе, придумал условный сигнал для ее начала!
– Что же это за условный сигнал?
– Лошадь-качалка! – с ликованием воскликнул Аполлинарий, тихо засмеялся. – Теперь вы видите, насколько помутился мой разум, если я готов пойти на такое страшное дело?!
– Что же это за дело?
– Я…. – художник не успел закончить фразу, в дверь кабинета громко постучали. Хозяин дома снова заметно вздрогнул, горестно вскрикнул.
– Аполлоша! – за дверью стояла Илона. – Ей, Богу, так нельзя, дорогой брат! Гости ждут тебя, они заскучали. Не желаешь ли ты вместе со своим другом присоединиться к нам? Мы пытаемся упросить Дельфину спеть!
– Что же делать? – шепотом спросил Аполлинарий у Гирса. – Идти к гостям?
– Решать вам. – Спокойно ответил Даниил. – Я бы предпочел закончить разговор и узнать имя вашего недруга.
– Аполлоша! Ты меня слышишь? – Илона настойчиво побарабанила по двери.
– Да-да, сестрица! Мы сейчас выйдем. – Крикнул художник. – Одно мгновение.
– Мы вас ждем! – подала голос его сестра. Она затихла, но удаляющихся шагов слышно не было, дама осталась стоять у запертой комнаты.
– Вот напасть. – Шепотом сказал Аполлинарий. – Ни за что не уйдет! Придется выходить. Вы не будете возражать, если мы продолжим разговор чуть позже?
– Я не буду возражать. – Гирс был мрачен.
– Вы могли бы остаться переночевать у меня!
– К сожалению, сейчас я должен буду подъехать в другое место по делам службы. Но я вернусь утром. В каком часу вы просыпаетесь?
– Вы смеетесь?! – воскликнул художник. – Вряд ли я смогу уснуть сегодня! Мне нужно дописать мою последнюю картину. Кроме того, я опять, в который уже раз куда-то засунул свою