вдали. Это неожиданное чувство и пугало, и манило ее, заставляло теряться и краснеть, замирать от восторга пережитых мгновений и вновь пугаться их и стараться забыть. А забыть никак не получалось, она все пристальнее вглядывалась в себя, пытаясь понять, что же всё-таки с ней произошло и, вновь не находя ответа, просто купалась в счастье быть любимой.
В аэропорту города Целиноград их встретил отец, обрадованно расцеловавшись, они двинулись в Атбасар. Дорогой отец расспрашивал детей: «Как отдохнули? Как дела у родственников?» Охотно ему отвечал только Радик, он сидел на переднем – пассажирском сиденье, рядом с отцом и отвечал на его вопросы. Таня все три часа дороги была занята собой, своими мыслями и переживаниями. Хорошо, что она сидела сзади справа и ее лицо почти не попадало в зеркало заднего вида, иначе от внимательного взгляда отца не ускользнуло бы необычное состояние дочери. Шла последняя неделя каникул, друзья-одноклассники начинали потихоньку возвращаться с отдыха. Приехала из села Спасское и ставшая уже ее подружкой Наташа Жикунова.
И все-таки Тане было грустно. Грустно было от того, что их веселая и шумная компания, что сложилась в Бородулихе, теперь для нее была далеко, почти за две тысячи километров. Ужасно было грустно также от того, что Валера остался там, где-то далеко, далеко, и теперь только письма связывали их. Не успев начаться, их такой скромный романчик остался только в ее памяти, и лишь письма еще сохраняли его свет. Вначале Валера писал ей каждую неделю, его письма несли частичку его восторженных взглядов преданных глаз, что не могло не нравиться Таниному сердечку, будили в памяти картины их посиделок на бревне, под мягкой окутывающей тайной летних вечеров Бородулихи. Ей, как и любой девочке ее возраста, было уютно и радостно вспоминать моменты восхищения ею представителем противоположного пола.
К моменту расставания с Валерой Таня уже четко понимала то, что он в нее страстно влюблен. Любила ли она, этого она понять не могла! Но любовь, проявленную к ней со стороны парня, она почувствовала и это ей нравилось. Уходила прочь небольшая, свойственная возрасту неуверенность в собственном обаянии, в возможности стать объектом страстного стремления к любви юношеской, чистейшей, как капля росы в лучах утреннего солнца.
С первой же встречи с Наташей Жикуновой они поведали обоюдные истории о своих «летних опытах» и это было интересно обеим. Рассказы, пересказанные друг другу в мельчайших подробностях, не только не вызывали стеснения от возможной критики, но сближали их, делали откровенными и близкими подругами. Навряд ли Таня получила бы такой же отклик от своей давней подруги Иры Каюковой с ее непременным желанием оценивать людей по принадлежности к определенному слою общества. Поэтому Ире Таня о Валере предпочла не говорить.
Первое сентября 1979 года подошло как-то незаметно, к Тане перед школой зашла Наташа, вместе они стали собираться в школу. Затем ей позвонила Ира Каюкова и спросила,