хотел было ответить, но потом покачал головой:
– Очень умно, но я не собираюсь перечислять возможные ответы.
Рейс бросил салфетку на стол, а вместе с ней, кажется, и свое игривое настроение.
– Ты был офицером, которым я восхищался, и остался человеком, которым я восхищаюсь до сих пор. Но на Пиренейском полуострове это был и другой офицер, и другой человек. Если в моих силах помочь тебе обрести себя в мирной жизни, я готов.
Кон не знал, что ему на это ответить.
– А я-то думал, что тебе просто нужна работа.
– И это тоже не повредит.
– Ну вот, ты опять начинаешь… – Кон хотел было обратить все в шутку, но передумал и решил ответить честно. – Не уверен, что капитан Сомерфорд на Пиренейском полуострове был лучше, чем граф Уайверн сейчас, но каким бы он ни был, его больше не существует. И если поскоблить его сухую оболочку, можно обнаружить всего лишь пыль.
– Или бабочку.
– Бабочку? – рассмеялся Кон.
– Вот видишь, я заставил тебя смеяться, – улыбнулся Рейс.
– Смеяться можно по-разному. Война иногда делает человека черствым и бессердечным, но, оказывается, можно жить и без сердца.
– Лорд Дариус мертв, Кон.
Черт побери, когда он успел распустить нюни и дать Рейсу почуять что-то неладное относительно Дара?
– Это ли не проблема? Да, он мертв. Я горюю, а горе плохо сочетается со смехом.
– Иногда бывает и по-другому. Хотя горе ли это на самом деле? А может, это чувство вины?
– Мне не в чем себя винить. Дар сыграл свою роль в битве при Ватерлоо и подобно многим другим погиб.
– Вот именно.
– Ради бога, Рейс, скажи, к чему ты клонишь? Почему ты сыплешь соль на незажившую рану?
– Не знаю. Наверное, на меня так действует этот дом. Мне почему-то здесь тревожно.
– Вот и я чувствую себя так же. Именно поэтому хочу поскорее покончить с делами, оставить имение в надежных руках и вернуться в здоровую атмосферу Суссекса. Могу ли я надеяться, что ты все-таки займешься своей работой?
Рейс хоть и скривился, но все же встал из-за стола, выпалив:
– Да, мой господин! Уже бегу, ваша светлость!
Подавив желание схватить Рейса за горло, Кон проводил его в кабинет, где хранились амбарные книги и другие хозяйственные документы. Ему было не до веселья. Упоминание о Дариусе Дебенхейме вернуло чувство вины.
Дар был его старым другом, одним из «балбесов» и сугубо гражданским человеком. Коннот должен был найти способ помешать ему записаться добровольцем в армию, а когда тот благодаря родственным связям все-таки получил место курьера, уделить ему и его подготовке больше внимания. По крайней мере не спускать с него глаз, хотя одному дьяволу известно, каким образом это можно было осуществить, если Коннот безвылазно находился в расположении полка, а Дариус мотался во всех возможных направлениях.
Но последний долг он обязан был непременно исполнить – найти тело друга и достойно похоронить.
При трезвом размышлении Кон понял бы, что ему не в чем себя винить, но в том-то