Мавзолеем в Галикарнасе. И построен он был на территории Турции в триста пятьдесят первом году до нашей эры женой карийского владыки Мавсола Артемисией.
– А сам он что, не в состоянии был построить? – мрачно задал вопрос Ринат.
Сержант стоял позади всех и явно не горел желанием войти внутрь здания.
– Так она для него и строила, – охотно пояснил профессор, – это ведь усыпальница, могила, если уж совсем по-простому. Для одного человека – этого самого царя. В тысяча четыреста девяносто четвертом году землетрясение разрушило эту красоту, а обломки люди растащили – на другие постройки. Ну что идем?
– Я тут, в охранении останусь, – Акимбетов передвинул автомат на грудь и повел его вкруговую, защищая отряд разведчиков от потенциальных врагов.
– Хорошо, – кивнул полковник, и первым шагнул в полуоткрытые двери.
– Что это он? – догнал командира тракторист, – вроде храбрый парень, бандитов американских мочил без всяких сомнений, а тут… даже в рощу не хотел ехать, не говорю уж про мавзолей.
– Что-то чувствует, – пожал плечами командир, – у тебя разве не было никогда такого чувства, что нельзя идти вперед, что следующий шаг может стать последним, или что за поворотом ждет что-то ужасное?
– Было, – признался Анатолий, – так может ну ее, эту обзорную экскурсию, действительно ведь в могилу сунулись.
– А мы вниз не пойдем, не будем нарушать покой мертвых, – полковник показал на тяжелую резную дверь, ведущую в подвальное помещение, – у меня ведь тоже иногда чуйка просыпается (позади кашлянул возмущенно профессор: «Что значит иногда?!»); вот она сейчас и зовет вперед и вверх.
Широкая лестница между тем вела по спирали вверх, и с каждым ярусом в удивительно прозрачные стекла все дальше расступалась картина окружающего мира. Вот взоры разведчиков достигли вершин деревьев, усыпанных раскрывшимися шишками; вот уже и край плато виден – в бинокль можно было, наверное, разглядеть и форт, и людское мельтешение вокруг него. Но командир спешил наверх, и за ним не отставали товарищи, уже уверенные в том, что впереди их ждет что-то необычное.
Под самую крышу высокого шатра хода не было, так что люди столпились на небольшой площадке, которой закончилась лестница. Окон здесь было восемь – по два на каждую сторону света; разведчики и расположились попарно, по семейному. Только профессор задумался, не зная, какое из двух окон, доставшихся ему одному, занять.
– Какая разница, – весело подумал тракторист, наблюдая за его метаньями, – все равно самое интересное будет за тем окном, что занял командир.
Соседнее оккупировала Оксана с «Бенелли», ствол которого удобно расположился на подоконнике. Да – створки окон очень легко, без скрипа, отворились, и площадку заполнил свежий воздух. Кудрявцева первой и вскрикнула: «Смотрите!», и Никитин первый подскочил к ней, чуть не столкнувшись с Бэйлой.