на мое сиденье? – возмутился Гришка Савин. – Она мне все сиденье измазала. Поглядите! Вот гадство!
– Хватит орать! – напустился на них Эдик. – Надо ехать дальше. Скорее! В вездеход!
– Да там Валька на полу лежит, обосралась в мортале, вонища! – заявил Савин.
– Пусть переоденется! – приказал Эдик.
– Погодите! – Виктор спрятал банку с недоеденными консервами в карман. – Куда мы едем? Зачем? Это ловушка. Мы не сможем проехать мортал. Надо поворачивать назад. Иначе Валюша умрет. И мы все – тоже.
– Чего ты там спикаешь, кретинос! – шагнул к нему Эдик. Сам на себя не похожий: глаза как уголья, губы трясутся. Правая рука на кобуре, дрожит. – Струсил, да? Трус? Да?
– Это не трусость – элементарный здравый смысл. Летом нельзя соваться в мортал. Это известно любому, кто чуть-чуть знаком со здешним миром. Надо ждать до осени, когда откроются врата…
– Я не буду ждать! – орал Эдик. – Если трус – возвращайся. Пешком. Гоу хоум! Мы поедем дальше. Без тебя.
Там, во время стрельбы на пикнике, Арутян перетрусил до смерти. А теперь не боялся. Ни капельки. Виктор недоумевал – почему? Не такой уж Эдик идиот, не попрет наугад. Таблеток наглотался? Спятил? Виктор оглянулся. Рузгин и его команда стояли молча. Виктор был старше каждого из этих ребят лет на пятнадцать. Все вопли насчет трусости не для него. Но Рузгин и Димаш отводили глаза: в двадцать не стерпеть, если тебя называют трусом. Да и опасность в мортале вроде как ненастоящая: ну пить хочется, ну голод мучает, тошнит, в животе рези. Можно вытерпеть. Только они не знали, зачем это все – усилия и лишения без цели.
– Назад я пешком не дойду, – ответил Виктор. – Даже по дороге мне не дойти. Умру через сутки. Или двое. Прикажи водителю повернуть. Здесь не просто мортал. Здесь ловушки. За час или два любая из них высосет все силы. Не пройти.
– Заткнись и молчи! Я знал, что ты струсишь, Витек. Без тебя идти хотел – Гремучка настоял, чтоб тебя взяли.
– Сколько стоит твоя сенсашка? Миллион? Два? За десять жизней – миллион. Дешево что-то. Твоя не в счет. Твоя – священна. Поворачивай назад, – прохрипел ему в спину Виктор. – Сам пропадешь, ребят погубишь. Ради мифической Валгаллы…
У Арутяна перекосило лицо. Он выхватил бластер. «Гарин» прыгал в его руке. Но все равно – с такого расстояния не промахнуться. Виктор потянулся к своей «Беретте». Страха не было. Арутян нажал на разрядник. Едва слышный щелчок – и все. Бластер в мортале бесполезен.
Стоявший рядом водитель ударил Виктора кулаком в лицо. Портальщик мог бы увернуться. Он и хотел… но тело почему-то сделалось чужим, вялым, рука дернулась, но «Беретту» из кобуры он так и не успел вытащить…
Виктор грохнулся на землю и потерял сознание.
Очнулся он уже на сиденье вездехода, пристегнутый ремнем.
За вратами не пользуются адаптивными креслами и прочими новинками техники – здесь в ходу старые добрые ремни безопасности.
«Борис пристегнул», – мелькнула мысль.
Однако Виктор не чувствовал ни радости, ни благодарности. Голова была как будто набита ватой,