договора.
– Миллинэль – моя племянница. Выросшая взаперти сиротка, которой никто не хватится, – с удивительной злобой прохрипел хозяин дома. – За все годы, что эта ленивая дрянь тут прожила, о ней ни один чиновник из опеки не побеспокоился. Властям оказалось достаточно того, что я в нужный срок предоставлял отчеты о ее домашнем обучении.
– Надеюсь, она все еще девственница? – осведомился гость.
– Я слежу за ней и никуда не отпускаю без присмотра.
– Пока поверю вам на слово. Но потом обязательно проверю лично. Знайте, я не готов платить так дорого за испорченный товар. Хочу сначала сам ею попользоваться, сделать покорной рабыней. А когда Малинэль мне наскучит, я отдам ее в один из своих борделей, пусть там отрабатывает затраты на ее покупку.
– Не сомневайтесь, мой дорогой партнер. Наша сделка в силе. Дом, имущество и пустоголовая девчонка в придачу – считайте, все ваше. До вечера заверенная купчая будет лежать у нотариуса. Ну, а насчет Миллинэль, сами понимаете, между нами устное соглашение. Получите купчую – забирайте и девчонку. Я, пожалуй, привратнику сейчас же прикажу, чтобы внимательней двор стерег. Вдруг неблагодарная нахалка все же нас подслушает и попытается удрать? Не сомневайтесь, я этого ей не позволю. Надо же, я и подумать не мог, когда брал ее в дом. Надеялся вырастить прилежную служанку, а получил отменный товар. Красавица выросла, правда ведь? В борделе на нее будет хороший спрос. Вы не пожалеете о сделке.
– До вечера, партнер, – гость довольно усмехнулся. – Меня ждут неотложные дела. Жду известия насчет готовности купчей.
Толстяк покинул дом, а старый эльф еще долго ходил по залу кругами, бормоча в беседе сам с собой о жарких пляжах с белоснежным чистейшим песком, о сочных экзотических фруктах и сладкоголосых райских птицах, которые поют намного приятнее, чем пернатые обитательницы Королевского леса.
Созрев, наконец, для важной ответственной работы, жадный мерзавец поднялся в кабинет. Он сел в скрипучее кресло за массивный письменный стол из красного дерева и зажег свечной фонарь, поскольку плохо видел при тусклом дневном свете, яркие лучи редко проникали в комнату на северной стороне дома. Достал из маленького ящичка стола свернутый и перевязанный красной лентой заколдованный лист писчей бумаги, от которого так и разило сильной магией. Медленно его развернул и осмотрел, расправляя каждый уголок. Затем взял с фигурной подставки позолоченное перо, сделанное в форме пера жар-птицы, обмакнул самый кончик в волшебные чернила. Но только собрался поставить первую заглавную букву на чистом листе, как дернулся и захрипел, оказавшись в когтях бесшумно подкравшегося вампира.
– Пиши, что я скажу, – сдавливая морщинистую шею, почти перекрывая дыхание, прошипел Алайни в заостренное ухо эльфа. – Иначе можешь не мечтать о пятисотом дне рождения. Я с удовольствием прикончу тебя. Медленно и мучительно. Так долго здесь голодал, что твоя прогорклая старческая кровь покажется мне чудесным нектаром. Не слышу ответа. Ты будешь