подошел юноша в относительно чистой военной форме, непохожей на замасленные одежки остальных работников, и сказал тем негромким голосом, который на нас, фронтовиков, оказывал магическое воздействие:
– Брат! Здесь останавливаться запрещено. Пожалуйста, встань под тем навесом!
Он указал туда, где из трубок и плит соорудили временное строение. Я подчинился и повернул руль в ту сторону. И еще не доехал до этого сооружения, как Парвиз спрыгнул на пол кузова с седла мотоцикла, обеими руками продолжая удерживать его. Быть может, испугался, что головой ударится о невысокую крышу.
Я вытянул ручной тормоз и соскочил на землю. Под навесом были как бы ремонтные боксы, обложенные мешками с песком, причем брустверы из этих мешков доходили ровно до пояса человека. Словно снаряд, приближаясь, предупреждал перед взрывом: «Пригнитесь, чтобы не получить осколок!» И все, прямо с инструментами в руках, нагибались ниже бруствера, а потом продолжали работать. А крыша навеса была обита железным листом, но вот там-то ни на палец толщины того самого песка, не говоря уж о мешках. Как будто сверху никакой опасности от снарядов не было.
Истошный крик Парвиза вывел меня из раздумий:
– Черт побери, да помоги ты! Видишь, я надрываюсь!
Задняя дверца кузова была откинута, и Парвиз, обняв заднее колесо мотоцикла, наполовину выгрузил его, да так и застрял.
Подскочив к нему, я помог, и вот уже оба колеса мотоцикла стояли на земле. А тут и ремонтник вдали показался, мужчина уже в годах. Попытался я вспомнить, как его зовут, и не смог. Поприветствовав нас кивком, он встал в нерешительности между мною и Парвизом.
– Ну, и что тут?
Лучше бы Парвиз промолчал, но он не промолчал:
– Откуда нам знать, что тут? Знали бы, сюда бы не привезли.
Я хотел сказать: «Ну ты-то что лезешь? Разве твоя забота? Это ведь мой мотоцикл!»
И вдруг вижу: ремонтник обнимается с Парвизом! У этого негодяя везде дружки!
Я открыл пассажирскую дверь фургона и заметил, что из-за сиденья высунулась черная сумка Парвиза. Его отпускная сумка! Но этот отпуск меня не касается…
Фургон поехал; нам опять предстояло миновать перекресток с церковью, а затем – на фабрику-кухню за едой. Рабочий-ремонтник, как и предполагал Парвиз, дал слово, что к завтрашнему дню мотоцикл будет исправен. И когда мы выехали из мастерской, Парвиз хлопнул меня рукой по коленке:
– Старик! Всего четыре дня. Всё равно у тебя транспорта нет пока!
– Но завтра он будет. Ты соображаешь вообще? У меня одна работа, у тебя другая, совсем другая!
– Да не горячись ты – выслушай! Прямо скажем, у тебя вообще – что за работа? С утра до вечера разъезжаешь по городу! То на компас смотришь, то на секундомер – и что в итоге? Пушки засекаешь? А толку? С утра до вечера, как горох, снаряды на город сыплются. Мы же видим, что ты не то что-то делаешь! А тут, по крайней мере, давай я тебя сведу с несколькими социальными – ну, или еще говорят, «частными» клиентами. Воспрянешь духом,