У полицейских ружья. У нас ничего не получится.
Рахиль лишь пожала худенькими плечиками в ответ.
– А я все равно убегу.
– А как же твоя мать? Она будет ждать тебя в другом лагере, как и моя.
Рахиль улыбнулась.
– И ты в это поверила? Ты поверила в то, что они сказали?
Девочка готова была ударить Рахиль за эту многозначительную улыбку.
– Нет, – твердо ответила она. – Я не поверила им. Я больше ничему не верю.
– И я тоже, – заявила Рахиль. – Я видела, что они сделали. Они даже не потрудились правильно записать, как зовут маленьких детей. Они раздали всем маленькие таблички с именами, которые перепутались, когда дети сняли их. Значит, им все равно. Они солгали всем. И нам, и нашим матерям.
А потом, к невероятному удивлению девочки, Рахиль потянулась к ней и дружески взяла за руку. Она крепко пожала ее, как делала когда-то Арнелла. Затем поднялась на ноги и исчезла.
На следующее утро их разбудили очень рано. Полицейские вошли в бараки и принялись расталкивать их дубинками и прикладами. Младшие дети, не успев толком проснуться, начали плакать. Девочка попыталась успокоить тех, кто находился рядом с ней, но они были слишком напуганы. Потом их всех повели в сарай. Девочка держала за руки двух малышей. Она увидела полицейского, который держал в руках какую-то непонятную штуковину. Девочка не поняла, что это такое. Эта штука издавала странный шипящий свист. Малыши, увидев ее, расплакались и попятились назад. Другие полицейские стали шлепать их и пинать ногами, а потом подтащили к мужчине, который держал в руках странный инструмент. Девочка с ужасом смотрела на происходящее. А потом она вдруг поняла. Им собирались остричь волосы. Их всех должны были побрить наголо.
Она видела, как густые волосы Рахили темной волной упали на пол. Ее голый череп был белым и заостренным, как яйцо. Рахиль с яростью и презрением взглянула на полицейских, а потом плюнула им на башмаки. Один из gendarmes с силой ударил ее в бок.
Малыши запаниковали. Каждого из них пришлось держать двоим или троим взрослым мужчинам. Когда подошла ее очередь, девочка не стала сопротивляться. Она молча наклонила голову. Она ощутила прикосновение вибрирующего лезвия и зажмурилась, не в силах вынести вида чудесных соломенных волос, падающих к ее ногам. Ее волосы. Ее красивые, роскошные волосы, вызывавшие всеобщее восхищение. Она почувствовала, как к горлу у нее подступают рыдания, но сумела не расплакаться. Она никогда больше не заплачет перед этими мужчинами. Никогда. Это всего лишь волосы. Они отрастут.
Унизительная процедура почти завершилась. Она снова открыла глаза. У полицейского, который держал ее, были мясистые розовые руки. Она не сводила с него глаз, пока второй мужчина сбривал остатки ее локонов…
Это оказался тот самый рыжеволосый полицейский с ее улицы. Тот самый, с которым часто болтала ее мать. Тот самый, который всегда подмигивал ей, когда она возвращалась из школы. Тот самый, которому она помахала в день облавы, тот