Именно к нам камеру попал не один из них, а какой-то японец!
– Так ли это важно, кореец я или японец? – спросил я по-корейски.
Пока они ловили отвалившиеся челюсти, рассказал, кто такой и за что меня посадили. А в финале предложил собственный план.
– Раз у нас одна судьба, то придётся либо выжить, либо умереть вместе, – сказал я. – Поскольку всем интереснее первое, чем второе, то есть смысл как-то наладить жизнь и придерживаться простых правил. Например, прекратить любые разговоры о еде.
– Как так? – загалдели в камере.
– А вот так! Это разгоняет голод… Мы нуждаемся в чистоте. Если останется питьевая вода, её можно использовать для уборки. Туалетом пользоваться в определённое время и тоже чистить.
– Фу! – сказал один. – Не буду ничего этого делать!
– Тогда я тебя изобью, – предупредил его. – А заодно отберу всю еду. Хочешь?
Бунт оказался подавлен, и я приступил к исполнению плана. Разговорчики о еде действительно прекратились, со временем сокамерники научились даже делиться друг с другом небольшим количеством пищи.
С гигиеной всё сложнее. Не так-то легко экономить воду, когда её мало. На дворе самый жаркий месяц года, а нам выделяли полковша воды в день на человека. В таких условиях почти невозможно сэкономить хоть капельку воды: сделав первый глоток, человек не может остановиться. Некоторые пили не из-за жажды, а просто потому, что видели, как пьёт другой. Нужно было научиться иметь в запасе хоть глоток воды на тот случай, если у кого-то из нас действительно будет жажда. Я попросил, чтобы меня назначили ответственным за воду и пообещал, что вскоре у нас будут чистые стены, умывальник и пол.
Туалет – самая большая проблема. Некоторым стоило немалых усилий научиться пользоваться уборной аккуратно и выносить за собой. Так как я сам предложил все эти правила, я должен стать тем, на кого люди могли бы равняться. Если в группе людей не распределены обязанности, то быть беде. В этой адской тюрьме нам тоже требовался вожак. Как-то само собой получилось, что старшим стал я. И у меня появилась привилегия – распределение мисок с едой трижды в день. В условиях тюрьмы, когда каждое зёрнышко риса на вес золота, это огромная ответственность. С самого первого обеда я не сделал ни глотка больше, чем другие. У меня не пропало ни зёрнышка – всё получали люди. Остатки еды я тоже честно делил между заключёнными.
Когда у меня начался дерматит, я тоже стал выглядеть как прокажённый, стал походить на сокамерников. В разгар лета в камерах была настоящая душегубка. Мы каждый день видели трупы, которые проносили мимо нашей камеры. Однажды утром я решил сделать обычную зарядку: начал с растяжки, но потерял сознание и упал. Очнувшись в холодном поту, поспешно сел в обычную позу. Нехорошо, если бы другие заключённые увидели мою слабость…
Вскоре из соседней камеры на носилках вынесли Пак Сунн Ква – его трясло от лихорадки. Очевидно, у него был бред и галлюцинации, он выкрикивал какие-то жуткие слова – до сих пор помню этот крик. С воли не было