в свою пользу, но один из них, архиепископ Варлаам, просил Евгения объяснить ему конфиденциально причину настойчивого желания променять одну кафедру на другую. Евгений не скрыл от него этой причины в ответном письме. Вот что он сообщил:
«Весь просвещенный свет смеется снам. Духовный регламент не велит производить в священники тех, кои верят снам. А я должен открыть В. В., что не иная причина моего перемещения. Это, без сомнения, изумит вас, но прошу выслушать, какого сорта был мой сон.
Их было три – первый и второй через два дня один после другого, третий после второго спустя три дня. В первом видится покойная моя матушка: сон очень ясен.
– Я, – говорит, – пришла к тебе нарочно посоветовать, чтобы ты просился из псковской eпapxии.
Много было разговоров и за и против, но заключила она тем:
– Я этого от тебя требую и непременно требует польза души твоей.
С сими словами она простилась со мной, и что потом было, не помню.
Проснувшись, я этим нимало не занялся. Спустя два дня, видится мне отец, покойный же, коего я во сне никогда не видал: будто стоит он у церкви на паперти и говорит:
– Евгений, поди сюда.
Я подошел: он меня благословил и поцеловал. Потом говорит:
– Была у тебя мать?
Я отвечаю:
– Была.
– Что же ты её не послушал? Её я послал к тебе.
– Зачем же мне уезжать из Пскова? Мне здесь хорошо.
– Для того-то и выдь, что хорошо, – этого требует польза души твоей.
– Куда же мне выйти?
– Теперь много архиерейских вакансий. Послушайся; прости же, мне время служить.
И простившись, ушел в церковь, а я проснулся.
Этот сон произвел на меня сильное впечатление. Я думал и передумывал и окончил тем, что основываться на сне было бы странно, а других резонов, чтобы проситься, я не мог придумать.
Спустя три дня видится мне митрополит Платон, будто он ко мне взошел в кабинет. Я очень смешался, что мне не сказали. Хватаюсь за рясу и камилавку. Он мне говорит:
– Не заботьтесь о пустом. Я пришел о деле с тобой поговорить, что не слушаешься отца и матери?
– В чем?
– Для чего не просишься из Пскова?
– Куда же проситься? Вакансия епископская – неужели о понижении.
– Неправда, есть высшая – Тобольская.
– Ваше высокопреосвященство – это Сибирь.
– Но ты недостоин и епископской. Повинуйся, я тебе повелеваю именем Божьим. (При сих словах я весь задрожал.)
– Повинуюсь, но к кому я пошлю просьбу?
– К Аврааму.
– Что напишу?
– Ничего, только просись.
– Но если не уважат без резона?
– И будет принята, и исполнится.
Потом он снял со стены образ и, подавая, сказал:
– Целуй в знак клятвы.
Я поцеловал, и потом он благословил меня и сказал:
– Теперь, ежели не послушаешь, будешь под клятвой, – и