получилось? – переспросила Эола: оказывается, сказал это вслух. Киррлия тоже была заинтересована, но лишь подняла на меня взгляд, ничего не сказала. Кто знает, что там могло получится у Бога? Проклятие или очередное безумие по души смертных? Иногда лучше держать язык за зубами.
– На, – сунул осколки саламандре под нос: она тут же отскочила прочь, зашуршала по мне лапками, забилась под ближайший комод. Да уж, не думал, что это произведет на нее такое впечатление.
– Удушить меня решил!? Что это за дрянь? – она трижды чихнула, прежде чем заговорить вновь.
– Хмельной запах Диониса.
– Те еще духи! – ей частенько приходилось вдыхать идущее от него пивно-сивушное амбрэ, а потому предпочитала держаться от бога виноделия подальше. На миг мне даже стало ее жаль: сейчас ей придется немного пострадать.
– Я совместил его заклинание. Через плетение Афродиты усилил аромат, а через Артемиду сделал его отслеживаемым.
– И как оно работает? – Эола все еще не спешила выползать из собственного укрытия – мало ли чего мне там еще в голову взбредет?
– А оно уже работает. Попробуй зажмуриться, представить Диониса.
– Это обязательно? – иногда она вела себя хуже капризной маленькой девочки. Вздохнув, буркнув под нос что-то неразборчивое, все же подчинилась. Это ничего, она не знала про главный, заготовленный мной сюрприз для нее. Минута ушла у нее на то, чтобы свыкнуться с новыми, потоком нахлынувшими на нее ощущениями, прежде чем распахнула глаза. Зрачки изменились: ядом хмеля по зрачкам пробежала чародейская пленка. Чуткий, маленький носик, прекрасно знавший, где и когда готовят самый лучший на свете ужин, теперь мог учуять заклинания, которые оставлял после себя мой братец.
– Ой… ой… – она смотрела то в одну, то в другую сторону. Наверняка обилие новой информации перегрузило ее и без того небольшой мозг. – Я как будто вижу каждого пьяницу в этом полисе!
– А ты сосредоточься на одном. Как тогда, помнишь? Смогла учуять яд, – вспомнилось, как рвался к одной безумно красивой девчонке на ночь в гости. Уж не знаю, чем тогда успел напортачить Афине – то ли утащил ее щит, то ли предложил Гефесту ее шлем вместо ночного горшка, но обиду она затаила и попыталась ее отравить через вино. Саламандра учуяла раньше меня, обожгла красавице руку, заставила выронить кубок. Даже я оказался не столь проницателен.
– Я просто знала, что Афина выкинет что-то подобное. Стратег из нее хороший, а вот в ядах она полный профан, – сказала так, словно она-то уж точно бы смогла довести начатое до конца. Будто бы не я славен тем, что в состоянии исцелять смертных, едва ли не вытаскивая с смертного одра. И уж с дядюшкой бы я точно как-нибудь договорился…
– Поступи так же и сейчас. Вычленила же ты тогда его по запаху. Ориентируйся… по ним, – снова показал ей осколки, а она скривилась. Можно было понять: простого смертного такие ароматы могли бы запросто свести с ума.
Выдохнув,