будут дома стоить. Эй, мне-то есть где жить. Вы не думайте, юноша, что правда вся на вашей стороне, сперва полгода будете по судам таскаться, выиграете или нет – вообще другой разговор. Ну, допустим, выиграете, думаете, сможете въехать? Вы не понимаете принудительного исполнения, подать на это сможете только через год. Я-то местный, у меня там несколько квартирок есть, а вам каждый день на работу ходить… нет-нет-нет, я вам не угрожаю, просто рассказываю, как дела обстоят, молодой человек.
– Я ж за вас думаю, юноша, вы ж еще молоды, мозги все, поди, проучили? Давайте каждый уступит, добавит по чуть-чуть. Пусть каждый немножечко потеряет, нельзя же чтобы я один убыток понес. Вы даже ключей не забрали, а уже с чистой прибылью, с какой стати? Вы там у себя в Чжэцзяне уж больно расчетливые. Давайте не будем о деньгах, молодой человек, позвольте мне поделиться с вами некоторым опытом. Я не знаю, что такое быть доцентом. У меня нет такой высокой степени, но на себя работать это ж почти то же самое, в двадцать-тридцать с лишним самое время вкалывать. В какой суд вы мне тут предлагаете подать? Сами подумайте, разведете волокиту, а работать когда? Каждый день будете отгулы просить, по судам со мной бегать? Через год-два все доценты, которые с вами начинали, полными профессорами станут. А вы что? Верно же?
– Денег нет? Да не упрямьтесь вы так, не поверю я, что вы, такой молодой и уже доцент, таких денег не наскребете… Ой, вот не затирайте мне, я хоть и без степени, но не дурак же. Человек в среднюю школу идет работать, и ему на проживание рядом дают несколько миллионов, а сколько стоит доцент в престижном университете? Вот и все, жду, когда вы вернетесь из командировки. Уступлю еще, двести восемьдесят заплатите мне. Двести восемьдесят тысяч, больше мне нечего сказать.
Ван Хайчэн смотрел на огромное зеркало FAST'а, но в голове вертелась только квартира. Всего лишь место площадью в пару десятков квадратных метров, разве это много? Из всех, кто в тот год поступал на астрономический факультет и занимался исследованиями в этой сфере, остался лишь Ван Хайчэн. Фундаментальные научные исследования – вопрос таланта, а вовсе не упорства, из более чем сотни преуспеть может только один, и то не всегда. На встрече одногруппников Ван Хайчэна неизбежно наполовину в шутку, наполовину всерьез называли надеждой всея группы, и он сам понимал, что заслужил это звание. Молоденький доцент, а уже национального масштаба, неплохо так, да?
А что потом? У всех сокурсников уже были и машина, и дом, и жена, и дети. А он сам? А ему все это было не по карману.
Может, он и правда переучился. Ван Хайчэн никогда раньше не уделял таким вещам должного внимания и думал только о собственных исследованиях. Когда он входил в кабинет, его мир начинал измеряться световыми годами. Сигналам с безбрежного неба миллионы лет, и неизвестно, существуют ли до сих пор эти сияющие звезды. Всю Землю, нет, всю Солнечную систему в масштабах Вселенной даже пылинкой посчитать нельзя. Ван Хайчэн постоянно изучал рождение и гибель звезд размером с десятки тысяч солнц, взрывы, освещавшие половину созвездий,