в отдаленном месте стрельбища, устроены постоянные стенды для испытания ракет, действующих при помощи жидкости. От этих новшеств имеется немало жертв. На днях погибли трое».
Доклад Вилли Лемана в декабре 1935 года был направлен Иосифу Сталину и наркому Ворошилову, а в январе 1936 года – начальнику вооружения РККА Михаилу Тухачевскому. Начальник Разведупра РККА Семен Урицкий, которого также ознакомили с докладом, возвратив его, приложил к нему вопросник. В первом пункте вопросника говорилось:
«Ракеты и реактивные снаряды.
а) Где работает инженер Браун? Над чем он работает? Нет ли возможностей проникнуть к нему в лабораторию?
б) Нет ли возможностей связаться с другими работниками в этой области?»79.
Все эти вопросы были переданы Вилли Алеману, и уже в мае 1936 года он сообщил дислокацию пяти секретных полигонов для испытания нового вида оружия, в том числе особо охраняемого лагеря Дебериц около Берлина.
Первый раз на грани «провала»
Летом 1936 года Вилли Леман внезапно оказался на грани провала. На него поступил в гестапо донос. В письме утверждалось, что на рубеже двадцатых-тридцатых годов он придерживался антифашистских убеждений, имел личные отношения с председателем совета рабочих и солдатских депутатов Отто Штробелем.
Автором доноса, скорее всего, был сам Отто Штробель, бежавший из стана левых, вступивший в нацистскую партию и ставший правой рукой Геббельса в ведомстве имперской пропаганды.
Вилли Леман вовремя позаботился о том, чтобы этот факт его биографии не стал известен руководству полиции или кадровым органам и уж конечно, не нашел отражения в его личном деле. Тем не менее, в гестапо провели служебное расследование.
Когда Генрих Мюллер познакомился с его результатами, он принял решение прекратить дело в отношении своего сотрудника «за не доказанностью вины», хотя решающую роль сыграли, думается, репутация опытнейшего профессионала и добрые отношения с начальством80.
На этом злоключения агента не закончились. Некая Дильтей написала донос в гестапо, сообщив что советская разведка имеет в политической полиции своего агента по фамилии Леман. За Вилли Леманом было установлено наблюдение, но вскоре выяснилось, что женщина оговорила своего бывшего любовника, тоже Лемана, который также работал в гестапо.
Тогда агенту удалось избежать застенок гестапо. Во многом благодаря высокопрофессиональной работе сотрудников советской резидентуры в Берлине. Им удалось скрыть от немецкой контрразведки свои контакты с Вилли Леманом.
«Радистка Кэт» не говорила по-немецки и не умела пользоваться рацией
В марте 1937 года Зарубин вернулся в СССР и контакты с Вилли Леманом стала поддерживать Мария Вильковыская («Маруся»), жена сотрудника легальной резидентуры в Берлине Александра