«захватывать». Не хотел делать такой же безвольной игрушкой, лишать её характера – только познать… Он даже боялся!.. боялся в ней что-нибудь случайно сломать или исказить, и потерять возможность увидеть всю её, настоящую.
Иддин не понимал, почему это с ним происходит, не находил разумного ответа, и это вызывало в нём неудовлетворённость и гнев.
А ещё сильнее мага злило ощущение, что он знает Эльдэхин, и чем больше они говорили, тем ближе, казалось, он подбирается к воспоминанию о ней. Он чувствовал, что всё это когда-то уже происходило, он помнил, как выглядят радость и гнев на её лице, как звучит её смех и раздражение в голосе, даже слова, произносимые Эльдэхин, казались знакомыми. Но эфемерные картины из прошлого, где она присутствовала в его жизни, ускользали, утекали как вода сквозь пальцы, и как бы сильно Иддин ни тянулся к ним всем своим разумом, он не мог – хоть разбейся! – не мог достать и ухватить их.
Маг отстранился от чувств и постарался полностью положиться на разум и логику.
Если они были знакомы прежде, то почему Эльдэхин не сказала об этом прямо? Ей незачем было это скрывать. А если отчего-то решила утаить, тогда и в его доме, скорее всего, оказалась не случайно. Может ли быть, что он – тот эльф, которого она ищет в Кемьене?
Спрашивать снова не имело смысла, Иддин уже делал это, когда только увидел её, и Эльдэхин сказала, что раньше они не встречались. Было это правдой или нет, а другого ответа на тот же вопрос он, однозначно, не услышит…
«Я вспомню тебя. Или выясню, кто ты, и почему вызываешь это чувство!» – пообещал себе Иддин, и с этой мыслью решил, наконец, ложиться спать.
Покопавшись в сундуке, стоявшем возле камина, он извлёк оттуда бутылёк с успокаивающим зельем и собирался вылить содержимое в кружку, но вспомнил, что Эльдэхин запретила пользоваться магией. От ярости Иддин чуть не швырнул им в стену, но, выдохнув, вернул бутылёк на место. Спрятавшись от восходящего Илира за плотными тёмными шторами, маг сбросил обувь и верхнее одеяние, и, оставшись в рубашке и брюках, завалился на постель, но до полудня так и не смог уснуть. И стоило ему только погрузиться в долгожданную дремоту, как в дверь постучали.
– Пошли вон, или я испепелю вас к морским тритонам!.. – зло прорычал Иддин.
– Во-первых, тебе нельзя колдовать, а во-вторых, нужно сменить повязки, – донёсся голос Ниольи.
– Заходи… – слабо отозвался маг, чувствуя, как поднявшаяся в душе ярость оставляет его. Стол по-прежнему стоял посреди комнаты, Ниольи просила не убирать его до тех пор, пока всё не заживёт. Нехотя поднявшись с постели, Иддин сел за стол и вытянул руки. Эльфийка размотала повязки и смочила ладони мага какой-то жидкостью.
– Листья присохли, будет больно, если я начну их так отрывать от ран, – пояснила она. – Пусть немного размокнут… А ты ещё не ложился?
– На что я тебе сдался? – лениво спросил Иддин и зевнул. – Ложился, не ложился, умер… Какая разница?
– А тебе какая разница, что я не высплюсь и утром буду