до нужных ушей. Вот увидите – через несколько дней большинство итальянцев будут у нас. Так что расхватывайте наряды поскорее, девчонки, пока конкуренток не так много.
– Не понял, – теперь спрашивал профессор, – зачем тогда было огород городить, если все равно мы будем вместе; вот тогда все и перевезли бы?
– Хорошо, если так все и сложится. А где гарантия? А если там бой будет – что останется от той же посуды, парфюмерии или?..
– Или барабана? – с сарказмом добавила Гольдберг.
– Вот именно – барабана, – согласился командир вполне серьезным тоном, – одна маленькая пулька и… чью кожу мы на него натягивать будем? Скорняков-то среди нас пока нет; и вряд ли будут – слишком редкая теперь эта профессия.
– А зачем нам оркестр? – не унимался Романов.
– Будем новых переселенцев под звуки марша встречать, – улыбнулся ему в зеркало Кудрявцев, – а по воскресеньям оркестр будет в городском парке играть…
– Ага, – согласилась Оксана, поворачиваясь к нему с улыбкой, – тем более что трубач у нас уже есть!
Но полковник не ответил на ее улыбку; напротив – его лицо стало строгим, даже суровым, нога вдавила педаль тормоза вниз и автомобиль остановился почти плавно – скорость его была невелика. Теперь все потрясенно молчали – в сотне метров от них, на крайнем дереве, на нижних почти горизонтальных ветвях висели два длинных черных тела.
– Священники, – ахнула сзади Таня-Тамара.
– Один священник, – поправила ее Бэйла, которая рассматривала страшную картинку в прицел снайперской винтовки, – второй обычный человек.
– Люди, – Гольдберг тоже выставила и ствол, и прицел «Бенелли» в открытое окно автомобиля. Непонятно было, к кому относилось ее слово – к висящим на этой импровизированной виселице телам, которых смерть уравняла во всем, или к той паре фигур, что выступили из леса, останавливаясь почти под ногами повешенных.
С трупов тяжело взлетело несколько темных силуэтов – абсолютно молча, хотя каждый в автомобиле, наверное, ожидал зловещего карканья.
– Ну что же, – сказал полковник абсолютно нейтральным голосом, в котором только очень близкий человек мог распознать и ярость, и боль, и обещание неминуемой расплаты, – пойдем знакомиться.
– А надо? – спросила вдруг никарагуанка, – может прямо отсюда их…
Она протянула руку мимо профессора, сидящего посредине и ткнула легонько пальцем в ложе винтовки Драгунова.
– Нет, – решительно ответил Кудрявцев, – может это насильников и мародеров повесили, абсолютно справедливо. И чем мы тогда будем лучше их?
Командир и сам не верил в свое предположение, но вот так, походя, лишить двух человек жизни, не будучи уверенным в их вине? К тому же позади них прячутся еще несколько человек, явно вооруженных. Готов ли он сейчас объявить войну всем колумбийцам – и волкам и агнцам? Нет!
В результате к лесу, к темнеющим за толстыми стволами развалинам пошли двое –