и задрожала мелкой дрожью.
Лаций пришёл в себя от горячей боли в кистях. Руки горели и чесались до самых плеч, как будто их окунули в жертвенную чашу с углями перед жертвоприношением. Рядом лежало чьё-то тело. Присмотревшись, он понял, что это палач. От костра отделились две тени и подошли к стене.
– Ну, что, пора? – спросил один стражник, но ответа не получил. – Мы, это, того… всё с ней. Ты не будешь?.. Чем это пахнет? – вдруг удивился он, почувствовав в воздухе знакомый запах.
– Похоже, вином, – ответил второй. – Смотри, у него тут мешок! Вот откуда пахнет! Он тут пил без нас!.. И смотрел, как мы с ней там…
– Да. Много выпил. Почти пустой, – подняв бурдюк в руке, с сожалением заметил первый. – Спит, похоже. Ему уже больше не надо. Давай, допьём, что ли? – и он понюхал горлышко. – О-о, как хорошо! – в темноте раздались булькающие звуки. Второй, взяв у него мешок, опрокинул его вверх и допил всё до конца.
– Не, какое-то не такое, – фыркнув, передёрнулся он. – Горькое… Фу!
– Да ты что! Какое горькое? В самый раз!
– Ладно, пошли, ещё ту надо… закончить. А с этим пусть потом сам возится, когда проснётся. Скажем, мы свою работу сделали.
Стражники бросили пустой мешок на землю и вернулись к костру. Там они с трудом согнули бесчувственное тело воровки пополам и стали насаживать на кол. Дело продвигалось с трудом, и когда, наконец, половина уже вошла в тело несчастной жертвы, они так обессилели, что решили отдохнуть у костра и вкопать кол в землю чуть позже.
Костёр уже почти потух, на чёрном небе ярко сияли огромные звёзды. Лаций смотрел на них, продолжая медленно растирать кисти. До рассвета ещё было далеко. Луна слабо освещала землю, но её света было достаточно, чтобы осмотреться. В ямах на земле были видны шапки тумана. Вдоль стены тоже тянулась неровная светлая линия. Ото всюду тянуло сыростью и холодом. Всё лицо было мокрым. Рубашка – тоже. По спине пробежали мурашки. И тут ему действительно стало страшно, как будто жизнь проснулась в уставшем теле и кричала, требуя спасения.
Он осторожно оглянулся. Похоже, все уснули. Руки ещё болели, но уже слушались. Лаций медленно потянулся к верёвке на ногах, но поначалу ничего не получалось. Не хватало сил. Пальцы не сжимались. Пришлось растирать руки до плеч. Вскоре кожа стала гореть и покалывать. Постепенно силы вернулись и, наконец, удалось развязать ноги. До костра и спящих охранников было шагов пятнадцать. Чуть дальше блики костра выхватывали из темноты скрюченное тело женщины. Но, судя по всему, она была уже мертва. Лаций осторожно приблизился к воинам. Их лица выглядели как-то странно. Нагнувшись, он увидел, что они были покрыты пеной. Внезапная догадка заставила его резко выпрямиться. Он толкнул одного из них ногой. Тот не пошевелился. Тогда он толкнул второго – то же самое. Вернувшись к стене и перевернув палача на спину, Лаций окончательно убедился, что