мой мир?
Мой спутник недовольно фыркает.
– На своем обычном месте.
Переходим оживленную трассу, оглядываюсь в поисках светофора, светофора нет, ничего нет, враг ведет меня мимо машин, летящих на бешеной скорости, будто и не боится…
Сияющий автомобиль несется прямо на меня, и нужно куда-то бежать, знать бы еще, куда, враг не отпускает, крепко держит за руку, так вот какого хрена ты меня на дорогу потащил…
Машина обдает меня ветром, почти прикасается ко мне и…
…исчезает.
Здесь должно бешено забиться сердце. Только чувствую, сердца у меня нет.
– Не задело? – спрашивает враг.
– Да нет…
– Прошу прощения, близко подошел, – враг оглядывается, прищуривается, – штраф выпишут, как пить дать… вон, уже засекли камеры…
– А… куда она делась?
– В портал ушла, куда… Что вы на меня так смотрите, думаете, вы одни порталы делать можете?
Молчу. Не думаю.
Что-то я у него еще хотел спросить, что-то, что-то…
– Какой сейчас год?
Не то.
– Как вас зовут?
Не то.
– Почему я так… выгляжу?
Тоже не то.
Вернее, то, еще как то, именно это и нужно спросить…
– Какой сейчас год?
Враг уточняет:
– У меня или у вас?
И чувствую, что говорит серьезно, еще как серьезно, похоже, и правда, у меня и у него разные годы.
– У вас.
– Пятьдесят семь, двадцать шесть, тридцать восемь, тринадцать, нуль девять.
– Э-э-э… это что?
Враг поднимает брови.
– Вы и этого не знаете?
Что-то прорывает внутри.
– Слушайте, ну честное слово, не помню я ничего!
– Пятьсот семьдесят две тысячи шестьсот тридцать восьмой год, тринадцатое сентября.
– М-м-м… а у меня?
– Откуда я знаю, какой у вас год. Ну вот… – враг выводит меня из лифта в просторный зал, усаживает в некое подобие гоночного болида, – сейчас инструкцию вам дам… и все будет океюшки.
– А…
– У вас еще есть вопросы?
– Да. Как вас зовут?
Враг смеется, решительным жестом пожимает мне руку.
– Тингерман к вашим услугам.
– М-м-м… а меня?
– Вы и этого не помните? – Тингерман хлопает меня по плечу, предупреждая мои возражения, – э… а ведь не помню я, как вас зовут, ведь и не помню. Стойте, дайте гляну, как вы у меня в телефоне записаны, записаны же как-то…
Он касается своей головы, вижу яркое мелькание на его левом виске, уже ничему не удивляюсь, уже нет сил удивляться.
– А никак вы у меня не записаны. Две буквы, кэ-мэ, Кэмэ…
– Может, я и есть Кэме?
– Может быть, кто вас знает… Ну все, давайте, вот инструкция вам подробная, разберетесь…
Он протягивает мне неотточенный карандаш, который не карандаш, а книга. Разворачиваю, оторопело